Какое главное условие достижении цели?
Существование препятствий.
И. П. Павлов
Начало иммунологии было положено трудами Л. Пастера и И. И. Мечникова. Сто лет назад возникшая научная дисциплина сразу внесла неоценимый вклад в практическую медицину: с ее помощью врачи смогли предупреждать и лечить многие инфекционные болезни. Прошло еще пятьдесят лет, и новая, уже неинфекционная иммунология создала реальные предпосылки для другого прорыва в клинической практике, на сей раз в хирургии (трансплантация органов). Через десяток-другой лет иммунологические подходы обеспечили успехи в акушерстве: была разработана профилактика осложнений при резус-конфликтной беременности и предложена тактика предупреждения самопроизвольных абортов. На повестку дня выдвинулись проблемы лечения заболеваний, о происхождении которых до недавнего времени медики даже не догадывались.
Однако не всегда иммунологическое наступление завершалось безусловными успехами. Есть области медицины, к штурму которых иммунология не раз готовилась, но оказывалась не во всеоружии. В этих случаях взаимоотношения проблемы с иммунологическими ее решениями складывались порой по принципу старой детской игры «горячо—холодно». Сказанное относится и к онкологии.
Еще в 1888 г. русский микробиолог, сподвижник И. И. Мечникова Н. Ф. Гамалея отметил, что действие бактерий продигиозуса на раковую опухоль вызывает ее рассасывание. Однако вскоре интересы ученого переключились на прививки от бешенства, Гамалея уехал в Париж к Пастеру, и опыты по воздействию убитых бактерий на опухоли остались незавершенными.
В 1890-х годах американский врач Вильям Кули обратил внимание на то, что раковый больной стал поправляться после перенесенной острой стрептококковой инфекции. Кули стал лечить своих больных чем-то вроде вакцины, приготовленной из стрептококка и других бактерий. Хотя автор сообщил о нескольких случаях удивительного исцеления, метод лечения не получил впоследствии поддержки из-за успехов лучевой терапии.
Методы лечения Х-лучами и позже — химически синтезированными препаратами (химиотерапия) надолго ослабили интерес онкологов к способам стимуляции защитных сил организма. Лучи Рентгена, гамма-лучи радиоактивных веществ и энергия ускорителей заряженных частиц, внутритканевая и метаболическая лучевая терапия, антимитотическое действие химиопрепаратов и комплексное нарушение биосинтеза нуклеиновых кислот в опухолевых клетках... До 1900 г. онкологи почти не наблюдали случаев стойкого исцеления пациентов от злокачественных опухолей, но в последующие десятилетия процент выздоровевших, радикально излеченных онкологических больных стал заметно увеличиваться. Их было не так много, как того хотелось бы, но верилось, что эти лечебные приемы все чаще будут радикальными.
Среди ученых стало традиционным представление о том, что опухоль, растущая из собственных клеток, не может быть иммуногенной для организма, не может содержать новых для него белков-антигенов. Прошли незамеченными выводы Е. Фоули, который в 50-х годах показал, что вызванная канцерогенами в эксперименте саркома создает у животных повышенную иммунологическую реакцию к таким клеткам: если первичную саркому удаляли, то повторно вызвать ее уже не удавалось. Да, иммунитет у животных к трансплантируемым опухолям иногда возникает, но спонтанные «естественные» опухоли, тем более у человека, — это другое дело, иммунитет здесь ни при чем. Так считало абсолютное большинство онкологов.
С 1963 г. французский исследователь Ж. Матэ начал опыты по активной иммунотерапии рака, частично вернувшись к старой идее — использовать как оружие против новообразований бактериальные продукты. При злокачественном поражении клеток крови (лейкозе) он вводил взвеси туберкулезных бацилл (общеизвестная вакцина БЦЖ) или убитых опухолевых клеток. Лечение в ряде случаев оказалось успешным, чаще — в начальных стадиях болезни. Матэ предположил, что иммунотерапия может оказаться полезной при наличии незначительного (менее 106) числа опухолевых клеток в организме. А уменьшить число таких клеток способны химиотерапия и лучевое лечение.