Чем больше раздувала церковь преследование нечистой Силы, тем все больше становилось число душевнобольных в Средневековой Европе. И знаете, как духовенство объясняло этот факт? «Больные околдованы, и увеличение их числа объясняется увеличением числа человеческих союзников сатаны, то есть колдунов и колдуний».
«Ведьм» пытали и жгли, и эпоха их преследования, длившаяся более двухсот лет, стоила жизни сотням тысяч ни в Лем не повинных людей. И конечно, самое большое количество жертв выпало на долю душевнобольных людей. Горе было тем, кто вследствие недуга объявлял себя лицом божественного происхождения, спасителем мира. Их ждали особенно жестокие мучения и смерть на костре.
Казалось, что некому противостоять церкви. Кто мог вмешиваться в область религиозной веры? Ведь речь шла о болезнях, причины которых приписывали вмешательству сатаны! А сатана, бесы, сам всемогущий бог и исцеления его милостью — это уже область, не подвластная медицинской науке.
И все-таки она выступила в поход против церковного учения. Вначале осторожно, исподволь, затем все смелее и смелее. Иоганн Вир, лейб-медик прусского герцога Вильгельма IV, был тем человеком, кто в самый разгар процессов над «ведьмами» обратил внимание общества на то, что многие из обвиненных в колдовстве прежде всего нуждаются в заботе врача.
Книга Иоганна Вира вышла в 1563 году. Он писал осторожно, стараясь не задевать служителей церкви, но удивительная для того времени мысль автора о том, что единственным вдохновителем «ведьм» является не дьявол, а их собственная больная фантазия, вызвала резкий отпор всех Сторонников теории бессодержимости и колдовства.
Однако слово было сказано. Два века передовые врачи и философы разных стран требовали запретить позорные преследования. Наконец, в 1768 году парижский парламент вынес постановление: рассматривать одержимых людей как больных, не более.
Но это решение еще не означало окончательной победы. Лечение душевнобольных по-прежнему оставалось не менее жестоким, чем их преследование, и совершенно безнадежным.
Когда французский врач Филипп Пинель в 1793 году приступил к работе в лечебнице для душевнобольных, он застал в ней обычные порядки. Старинный замок в Бисетре, где размещалась лечебница, имел многочисленные подвалы, куда на глубину пяти метров загнали самых неспокойных больных. Тридцать три двери отделяли этих несчастных от солнечного света.
Вы обратили внимание на дату? 1793 год— время Французской буржуазной революции, покончившей с феодализмом и абсолютным господством церкви в стране. Пинель обратился к революционному правительству. «Я уверен, — сказал он, — что эти больные так неспокойны оттого, что их лишили воздуха и свободы».
Пинель получил разрешение испробовать свой метод — мягкость и деликатность, солнце и прогулки вместо темниц и цепей. Он освободил и самого опасного больного, прикованного к стене в течение сорока лет.
Это был великий и гуманный эксперимент. И случилось чудо: в Бисетре больные начали поправляться. Пинелю в короткий срок удалось сделать то, что в течение восемнадцати веков было не под силу ни молитвам, ни «святым» мощам, ни «святой» воде и звону церковных колоколов.
Опыт, наблюдение, разум снова одержали победу над суеверием и религиозными догмами в той области медицины, которую церковь дольше всего считала безраздельно своей.