Судьбе было угодно, чтобы у эмира Хамадана, как в свое время у эмира бухарского, тоже заболел живот. Так Ибн Сина и Джузджани оказались в покоях больного Шамса.
Придворный врач под присмотром Ибн Сины замешал на меду семена петрушки, моркови, горького миндаля, тмина и еще нескольких компонентов. Эмир проглотил целебный шарик лекарства и уже через полчаса милостиво разговаривал со своим спасителем.
С правителем Хамадана связан примечательный эпизод в биографии Ибн Сины. Однажды Шамс вызвал врача и объявил о желании сделать его визирем, вторым человеком в своих владениях.
Как ни сопротивлялся Ибн Сина, уверяя эмира, что хочет заниматься только науками, его торжественно облачили в богатый халат, соответствующий высокому званию. Как и следовало ожидать, надеть халат визиря оказалось проще, чем давать советы эмиру и по своему разумению управлять подданными.
Что предложил просвещенный и гуманный человек, неожиданно оказавшись у власти?
Освободить крестьян от налогов.
Вдвое уменьшить войско, а бывших солдат поставить на сооружение оросительного канала.
Заложить первую школу и первую больницу.
Результаты деятельности Ибн Сины не замедлили сказаться. Солдаты восстали — они хотели воевать и грабить, а не работать лопатой. Повсюду кричали, что врач околдовал эмира и виноваты во всем его бесовские книги.
В итоге сам Ибн Сина, Джузджани и привычные к переездам мешки с рукописями и книгами нашли приют в доме человека, который излечился от лихорадки. Сорок дней скрывался в своем убежище незадачливый визирь, зато за сорок дней «Канон» и книга о сердечных лекарствах значительно продвинулись в своем объеме.
Но хозяин дома пожалел старика соседа, на которого наступала слепота. Ибн Сина осмотрел его, выписал глазную мазь по своему рецепту: улитка высунула рожки из своего домика, этого оказалось достаточным, чтобы Ибн Сину представили пред очи эмира. Шамсу снова стало хуже, и его врача снова возвели в ранг второго лица государства. Только теперь эмир разрешил ему заняться постройкой одной школы — медресе. На строительство согнали крестьян, не успевших снять урожай со своих участков, и, глядя на них, Ибн Сина мучился противоречивыми мыслями. Он по-прежнему охотнее всего лечил бедняков и пытался помочь им в новом своем звании, но его усилия были каплей в море народных бед.
Насмотревшись за день на болезни телесные и социальные, вечером он пытался отвести душу «опасными» и безбожными разговорами среди немногих доверенных людей.
Во время военного похода, от которого врач-визирь его отговаривал, умер старый эмир. Ибн Сина мудро решил, что настала пора в очередной раз собирать книги. Он обратился к правителю соседнего государства, Исфагана, откуда уже не раз получал заманчивые приглашения. Письмо его в пути перехватили, Ибн Сине припомнили все его грехи, в том числе укрывательство от султана, и бросили в тюрьму.
Как ни странно, именно здесь ему удалось плодотворно поработать четыре месяца подряд. Медицина выдавала его недругам, медицина же находила ему друзей. В тюрьме он сумел помочь своим искусством начальнику стражи, которому грозила глухота. Опальный врач вернул ему способность вновь слышать мир звуков. Это стоило того, чтобы снять цепи с ног пленника, взяв с него слово не злоупотреблять своей свободой.
И тот писал.
Последующие события могли бы послужить иллюстрацией к утверждению, что судьба коварна. Войска Исфагана, куда так и не дошло письмо Ибн Сины, захватили Хамадан, и пленник вышел на свободу, уступив свое место тем, кто причинил зло ему.
Это был радостный день еще и потому, что вместе с верным и расторопным Джузджани Ибн Сину встретил младший брат.