А что стало с анатомией?
Она разделила участь запрещенных наук. Христианская религия учила, что тело человека — это храм, вместилище святого духа, и ножу анатома места в нем нет. Известный церковный писатель, активный защитник христианства Тертуллиан, живший в конце II—начале III века, успел получить разностороннее языческое образование. Знал он об анатомических работах Герофила, тем не менее удостоил его презрительной клички «мясника». А другой церковный авторитет, Блаженный Августин, называл так вообще всех анатомов.
Религиозная теория воскрешения тела человека ко дню Страшного суда сыграла решающую роль в постановлениях нескольких церковных соборов, запретивших монахам заниматься хирургией. Папа римский Бонифаций VIII вмешался даже в практику, установившуюся со времен крестовых походов,— если останки рыцарей перевозили на родину долгим путем, то лекари предусмотрительно отделяли мясо от костей скелета. Глава церкви специальным декретом отменил эту процедуру, объясняя, что религия с отвращением относится к пролитию крови.
Когда-то египетские жрецы объявили профессию бальзамировщиков презренной, хотя общество нуждалось в их услугах. Средневековая церковь, создав представление о святотатственности анатомирования, настолько укрепила его в умах людей, что тысячу лет наиболее образованные люди уклонялись от занятия хирургией, считая эту работу бесчестной, достойной бродячих шарлатанов.
Естественно, что в средневековой анатомии и физиологии вновь появились нелепые теории, от которых человечество начало отказываться. Вновь функцию легких видели в проветривании сердца, печень представляли как центр любви, а селезенку — как вместилище остроумия. Одно из религиозно-философских сочинений раннего средневековья, дошедшее и до Руси, содержало раздел с описанием человеческого тела. В нем утверждалось, что череп мужчины как существа более высокого порядка отличается от женского количеством швов. А из раздела о сотворении животного мира следовал поразительный вывод о том, что козы дышат... ушами.