О чем рассказал В. Д.

В 1801 году русская императрица получила необычную посылку: вакцинную лимфу, отправленную Дженнером. В торжественной обстановке профессор Московского университета Е. О. Мухин сделал первую предохранительную прививку сироте из воспитательного дома Антону Петрову. В честь этого события мальчику дали другую фамилию — Вакцинов.

России, как никакой другой стране, нужно было массовое оспопрививание. Она занимала в Европе позорное первое место по числу заболеваний оспой и смертности от этой болезни. Но дальше распоряжений, бесконечной переписки чиновников забота царского правительства о благе народа не распространялась.

Дело осложнялось тем, что нередко оспу прививали с помощью полиции. Фанатично верующие люди высасывали содержимое прививки, чтобы не оскверниться, не согрешить перед богом.

Духовенство всех стран долгие годы внушало недоверие к достижениям медицины и к действиям самих врачей. В деревнях это воспитание принесло особенно обильные плоды.

Один из медицинских журналов в 1896 году опубликовал статью о работе врача в деревне. Автор ее остался неизвестным. Он предпочел скрыться за инициалами «В. Д.».

В. Д. поражала глубокая вера крестьян в неотразимость судьбы. Всякая беда насылается богом, л люди ни предотвратить, ни ослабить ее не могут. Больше того, вмешательство человека считается грехом — этому их учили священники, и в это крестьяне глубоко верили.

«Примирение с ударами судьбы, — писал В. Д., — как нельзя губительнее отражается на крестьянине во время появления эпидемических болезней. Он противодействует всем врачебным начинаниям. Если а такую пору заболевает член семьи, то мысль о смерти больного овладевает окружающими чуть ли не с первого дня».

Однажды врач пришел к больному, которого священник перед этим уже приготовил к смерти. По обряду служитель церкви дал ему специальный хлебец, символизирующий собой тело бога. Врач же заставил больного проглотить порошок. Тот не мог этого сделать и выплюнул порошок вместе со священным кусочком.
—       Что же вы даете такие средства, что они оскверняют святые дары? — зароптали окружающие.

Тогда находчивый медик поспешно объяснил, что никакого осквернения не произошло, потому что у человека два горла: одно для лекарств, другое для святых даров. И ему поверили.

Крестьяне враждебно относились к пилюлям, а уколы и прививки вызывали у них панический страх. Чтобы провести дезинфекцию, врач обращался за помощью к деревенским властям.
—       И деды наши и отцы жили и болели, — возражали крестьяне, — но такого позора не видели. Совсем испоганили хату. Надо звать батюшку да побрызгать святой водицей.

Невежество все еще внушало больше доверия, чем знание.

А между тем в медицине уже открыта была новая эра. Во второй половине XIX века родилась новая наука — микробиология. Уже позади первые работы французского ученого Лун Пастера, доказавшего, что многие болезни растений, животных и человека вызваны мельчайшими невидимыми микробами.

Наконец-то после стольких веков ожидания наука открыла причину «госпитальной лихорадки», хозяйничавшей в палатах не хуже любой эпидемии, и предлагала надежные меры борьбы с ней.

Уже открыта была бацилла проказы. Возбудителя «божественной» болезни выделил норвежский врач В. Гансем. Люди узнали, чем вызвана болезнь Иова, одного из персонажей Библии, олицетворявшего смирение и кротость перед богом.

Немецкий ученый Роберт Кох выделил туберкулезную палочку и вибрион холеры. Исследователи Йерсен и Китазато независимо друг от друга открыли возбудителя чумы.
1896 год. Русский ученый Дмитрий Иосифович Ивановский заложил основы новой науки — вирусологии, без которой немыслима современная медицина. Наш соотечественник первым проник в неведомый и невидимый мир вирусов, мир существ величиной в миллионную долю миллиметра. Оказалось, что это они являются причиной гриппа, кори, оспы, бешенства и других болезней.

...По земле уже бежали паровозы, плыли по морям пароходы. На вершине мировой славы был Лев Толстой. Первый раз пошел в театре чеховский спектакль «Чайка».

Был конец XIX века — начало подлинной революции в науке. И только за оградами церквей ничего не менялось. Прежним оставалось отношение религии и к медицине и к научным поискам.