Рана Гарибальди

В августе 1862 года в сражении под Аспромонте был ранен и взят в плен национальный герой Италии Джузеппе Гарибальди.

Этого человека служители церкви ненавидели лютой ненавистью. Гарибальди всю жизнь боролся с властью папского престола, с духовенством, от которого, по его словам, все еще несло запахом сожженного человеческого мяса.

Зато Гарибальди горячо любил народ своей родины; им восхищались передовые люди всех стран. Нет ничего удивительного, что известие о его ране вызвало шум по всей Европе.

Опасаясь общественного возмущения, которое не заставило себя долго ждать, король приказал освободить Гарибальди для лечения. Его привезли в душный и сырой городок Специю.

Целых два месяца представители медицины не могли установить наверняка, содержит ли рана Гарибальди пулю или ее там нет.

Итальянец Порта, профессор хирургии, автор сорока семи известных работ, безуспешно исследовал рану пальцем, причиняя пациенту нестерпимую боль.

Крупный французский хирург Нелатон, тоже автор известных трудов, изобретатель кровоостанавливающего жгута, вводил в нее специально созданный для этого случая зонд с фарфоровой пуговкой, но и он не мог сказать ничего определенного.

Из Англии прибыл доктор Патридж, профессор Королевской академии. Присутствие пули в ране он отрицал.

В один день с Патриджем в Специю приехал русский хирург Николай Иванович Пирогов. Его не вызывали — он приехал сам. Вернее, не сам, а по просьбе молодых русских медиков, проходивших специальный курс обучения в немецком городе Гейдельберге, где Пирогов был при них в роли наставника. Пошумев и поговорив на своей сходке, они обратились к Пирогову с коллективной просьбой — самому осмотреть Гарибальди. Даже деньги на поездку собрали всем миром.

От денег Пирогов отказался, но поехать поехал.

Вначале рану Гарибальди он осмотрел сам и общим состоянием раненого остался доволен, хотя всех неприятно поражала болезненная худоба его ног.

Второй раз хирург подошел к постели больного вместе с доктором Патриджем.
—       Вы будете зондировать рану? — спросил Пирогова его английский коллега.
—       Нет, мне достаточно одного наружного осмотра. Я считаю — пуля в кости. Мой совет — не торопиться с ее извлечением. Надобно подождать, пока пуля не сделается подвижною в своем костном ложе, и тогда можно будет достать ее без особого труда. Следует только зорко следить за состоянием самой раны и окружающих ее частей. А сейчас я готов написать об этом бюллетень, — ответил Пирогов, быстро исписывая листок бумаги и ставя свою подпись.

Патридж задумался. То, что говорил этот известный русский хирург, звучало убедительно. Но одна фраза в заключении: «Опираясь только на наружное исследование...» Уж очень она категорична.

Усмехнувшись едва заметно — он понял причину замешательства профессора Королевской академии, — Пирогов изменил написанное. «Насколько можно судить по наружному исследованию...» — смягчил он текст.

Бюллетень подписали двое: «Пирогов, Патридж. 31 октября 1862 года».

Французский хирург Нелатон советовал расширить рану, чтобы извлечь пулю тотчас же. К счастью, лечащий врач прислушался к наставлению Пирогова и Патриджа и спустя двадцать шесть дней без труда вытащил согнутую подковой пулю. Если бы не Пирогов, был бы Гарибальди без ноги.