За монастырскими стенами

Значит, школы существовали при монастырях...

Защитники церкви всегда подчеркивали, что именно монастыри возродили средневековую науку, именно они дали толчок к дальнейшему развитию духовной жизни общества. Давайте разберемся, что же было на самом деле.

Около 530 года Бенедикт Нурсийский основал неподалеку от Неаполя монастырь Монтекассино. В Западной Европе он был первым, но сама мысль и практика удаления от мира ради исполнения религиозного долга существовала еще в быту языческого Востока. Бенедикт Нурсийский объединил к совместной жизни толпу людей, склонных к монашеству, скрепил их дисциплиной и основал монашескую организацию — орден, по примеру которого в средневековой Европе возникло еще немало подобных орденов, каждый со своим уставом. Орден бенедиктинцев, получивший имя своего основателя, теперь старейший в Италии.

Став крупным земельным собственником, он всегда поддерживал политику главы церкви и его притязания на господство в Европе. Но дело сейчас не в этом. Одной из обязанностей монахов стала переписка рукописей — труд кропотливый, изнурительный, иногда бессмысленный для человека, который выполнял его, не понимая смысла переписанного, но благодаря этому труд вдвойне угодный богу.

Действительно, именно монастырям принадлежит заслуга сохранения от окончательного уничтожения (и по милости церкви тоже) разрозненных свитков античных рукописей. Они уцелели за монастырской стеной, но хранились там за семью печатями, никому не ведомые и не нужные.

На темном средневековом небосклоне, как быстрая комета, промелькнула жизнь Боэция. Представитель древнего римского рода, он занимал высшие должности при дворе императора Теодориха и в пору благосклонности монарха успел перевести с греческого на латинский язык некоторые сочинения Аристотеля, Эвклида, «Арифметику» Никомаха. «Рим воспринял их на своем родном языке благодаря твоему посредничеству», — похвалил ученого император. Но вскоре Боэций прогневал своего повелителя тем, что взял на себя защиту угнетенных. Выступая в сенате, он осмелился во всеуслышание заявить, что сами камни вопиют о стонах народа...

Император круто расправился с недавним любимцем. Боэция бросили в темницу. Разгневанный Теодорих приказал казнить ученого. Было это в 524 году.

Многообещающие труды Боэция оборвались в самом начале, и литературное собирательство, как и переводческая деятельность наиболее образованных монахов, снова надолго прекратилась. Мы можем вновь говорить о них, начиная с X—XII веков. История сохранила нам имя монаха Бертария из Монтекассино, который собрал из произведений древних писателей два тома медицинских предписаний. Эти извлечения пользовались популярностью среди монахов, обнаруживших склонность к занятиям медициной.

Нередко за монастырскими стенами рос огород с лекарственными травами, которыми лечили не только заболевшую братию, но и окрестное население. И все-таки у монастырской медицины не было никакой перспективы развития. Почему? Ответить на этот вопрос поможет нам запись в уставе одного из монастырей: «Врачи, писцы и другие монастырские мастера должны, если им поручает аббат, с полным смирением и почтением заниматься своим мастерством. Если же кто-нибудь из них возгордится знанием своего мастерства, возомнив, что он приносит какую-то пользу монастырю, то столь презренный устраняется от занятия своим мастерством, пока не смирится».

Потребность в научном творчестве церковь приравнивала к гордыне — качеству, особо ненавистному религиозному учению. Первое место в жизни монаха — служение богу, а не преданность наукам. Поэтому церковные владыки несочувственно относились к изучению и переводам медицинских произведений древности. В 1200 году специальным решением монахам запретили читать естественнонаучную литературу. Затем последовал декрет папы Александра III, который отрезал монахам все пути к изучению медицины.

Дальнейшие годы только обострили конфликт. IV Латеранский собор запретил священнослужителям всех рангов совершать хирургические операции.

В 1243 году руководители доминиканского ордена вообще запретили монахам держать у себя книги по этой отрасли знания... В итоге всякое участие духовных лиц в изучении медицины вообще прекратилось.