Любой рассказ о культурной жизни в Карловых Варах, как и в целом о ЧССР, был бы недостаточным, если не упомянуть о выставках и об особом мастерстве, которым отличаются их устроители,— искусстве экспозиции.
Осенью 1978 года в Карловых Варах проводилась обширная выставка, рассказывающая об эпохе Карла IV и его просветительской деятельности. Затем ее экспонаты перешли в более крупную пражскую выставку «Карл IV и его время».
Выставка разместилась в святая святых Пражского града, во Владиславском зале и прилегающих к нему помещениях. Этот зал был свидетелем рыцарских турниров. До сих пор сюда ведет не лестница, а наклонный пандус, по которому могли въезжать закованные в латы всадники. Но здесь было не только место ристалищ. Именно в этом зале происходили церемонии вступления на престол чешских королей.
Во Владиславском зале дает присягу президент республики.
Таким образом, для выставки было избрано помещение, сами стены которого дышат историей. Организаторы выставки отмечали, что такой выбор не случаен. Эта часть Пражского града редко открывается для экскурсий. Размещение здесь выставки не только придает ей дополнительный интерес, но и позволяет представить документы, оружие, атрибуты власти в органической связи с той обстановкой, когда они были не экспонатами музеев.
Выставка не ограничивалась показом эпохи Карла IV, через документальные свидетельства история была доведена до современности. Постигая сложности судьбы чехословацкого государства, посетитель утверждался в сознании и прочности нынешних позиций страны, жизненной важности ее развития в братской семье социалистического содружества.
Для посещения выставки нужно было выстоять длинную очередь, что само по себе большая редкость для Праги. В чем же была притягательная сила этой экспозиции?
Ценность нашей выставки, говорили ее организаторы, в интересном содержании экспозиции и в абсолютной подлинности всех представленных на ней документов и других экспонатов. Нет ни одной копии. Если корона и скипетр короля, то они настоящие; если карта прославленного полководца, то она единственная и неповторимая; если договор, то подлинный; если портрет, то тех времен, когда был жив прототип, и желающие удостовериться в сходстве могут увидеть мумифицированные останки, дошедшие из глубин веков.
Опаленные кострами инквизиторов страницы гуситских книг, обожженные кровью коммунистов призывы к борьбе с фашизмом, каждый документ—реликвия.
Вот удостоверение Коминтерна на имя Клемента Готвальда, подписанное Георгием Димитровым. А рядом подлинник Советско-чехословацкого договора 1935 года, по соседству— написанное в 1938 году письмо чехословацкого посольства в Москве своему правительству о том, что Советский Союз в случае обращения к нему готов прийти на помощь Чехословакии для отражения гитлеровской агрессии.
Вот на стенде под стеклом плотно исписанные листочки разного формата. Это—записки Юлиуса Фучика из камеры смерти, ставшие для живых «Репортажем с петлей на шее». И здесь же небольшие, вырванные из блокнота страницы, исписанные быстрым почерком,— тезисы той речи, которую произнес на Староместской площади Праги Клемент Готвальд в феврале 1948 года, когда он обратился к рабочему классу с призывом встать на защиту народно-демократического строя. Выступление масс, сорвавших заговор буржуазии, определило все последующее развитие чехословацкого общества.