К сожалению, мы, врачи, не всегда умеем добиться веры больного в наши действия. А на знахаря работает и ореол таинственности метода, и платность, и реклама, которую создают «выздоровевшие» (чаще всего временно) больные неврозом. В нашей совместной с Ф. И. Комаровым публикации мы сочли возможным утверждать, что появление в каком-то районе или городе знахаря — всегда косвенный признак недостатков медицинской помощи*.
Сознаю, что, когда человек болен, особенно тяжело, лучше выздороветь с помощью знахаря, чем умереть по правилам науки. Но суть дела ведь в другом: современное знахарство, будучи не способным вылечить ни одно действительно серьезное заболевание, часто отвлекает от своевременной диагностики и лечения, нередко приводя к запущенности болезни. Такие примеры не раз приводились в медицинской прессе.
Врачи могут ошибаться, быть не на высоте в своих знаниях или общей культуре, но в массе своей (я имею в виду советских врачей) они бескорыстны, они не ищут для себя выгоды, они хотят помочь больному. Современный знахарь корыстен, судьба больного ему в конечном счете безразлична.
Гарантий знахарь не дает. В неудаче его обвинить стыдно. Как-никак, он и пациент оказались на одном уровне. Но первый не скрывает, что находится вне истинной науки, а пациент внешне приобщен к цивилизации: пользуется цветным телевизором, любит «пепси-колу» и точно знает, что Бурунди находится в Африке.
Кстати, в некоторых отношениях знахарь слаборазвитой страны выглядит даже предпочтительнее своего коллеги из государства цивилизованного. Так, камерунские знахари приняли специальный устав, в котором говорится: «Наши лекарства, обладая магическими свойствами, должны приводить к немедленному выздоровлению. Если через 3 дня больной не поправляется, мы советуем ему обратиться в диспансер или больницу»**.
Некоторые пациенты путают знахарство с народной медициной. Между тем последней медицинская наука никогда не пренебрегала и прогрессивную значимость ее никто не отрицает. Достаточно назвать наперстянку, применяющуюся при лечении недостаточности кровообращения, раувольфию (резерпин), оказавшуюся высокоэффективной при гипертонической болезни, валериану, как успокаивающую нервную систему, и многие другие средства, которыми мы обязаны народной медицине.
У нас выходит большое количество книг, посвященных различным лекарственным растениям. Среди применяемых в настоящее время лекарственных средств — до 40 процентов растительного происхождения. Современная научная медицина использует и готова использовать в лечебных целях все, что может принести больному пользу, — от трав и змеиного яда до серебра и золота.
Но не возвращаться к эмпирике, к знахарству!
Одним из верных признаков псевдонаучности, который должен всегда настораживать, является универсальность лечебного метода. Если его пытаются применить при лечении больных зобом и слабоумием, грыжей и тугоухостью, опухолью и повышенным кровяным давлением и т. д. и т. п. — это верный признак знахарства, открытого или завуалированного. К его признакам надо, кроме того, отнести окружение метода таинственностью, объясняемой борьбой за «научный» приоритет и государственные интересы, саморекламу с использованием падких на сенсацию легковесных журналистов, подчеркивание мирового или, как минимум, национального значения «открытия», привлечение для его защиты «меценатов науки». К ним иногда относятся влиятельные покровители, пользующиеся своей властью и считающие, что сама по себе должность уже дает право определять, какому «новшеству» принадлежит особенно светлая перспектива.
* Правда, 1977, 27 сент., № 270.
** Здоровье мира, 1975, ноябрь—декабрь, с. 45.