Когда один молодой медик спросил известного врача XVII столетия Т. Сиденгама, прозванного Гиппократом своего времени, что следует читать, чтобы сделаться искусным врачом, он ответил: «Читайте, мой друг, „Дон-Кихота"».
Для того времени этот ответ, быть может, и имел основание, ибо современная Сиденгаму медицина, подобно рыцарю печального образа, пыталась бороться со злом, сущность которого была неясна, и при помощи средств, эффективность которых была в большинстве случаев недостаточна. Примечательны темы диссертаций, защищавшихся на медицинском факультете одного из старейших в Европе Парижского университета: «На кого больше похожи зародыши: на мать или отца?», «Ведет ли распущенность к облысению?», «Является ли женщина несовершенным творением природы?» и т. д. Неудивительно, что даже Лаплас, живший в первой половине XIX столетия, на вопрос, почему он предлагает допустить в Академию наук медиков, зная, что медицина — не наука, ответил: «Затем, чтобы они общались с учеными».
Сейчас пересаживают кости, почки, сердце. Это успех не только хирургической техники, но и следствие больших успехов фармакологии и иммунологии, в частности наличия в руках хирургов мощных антибиотиков, гормонов, сердечных и прочих средств.
И в то же время, если мыслить шире, то все пересадки должны рассматриваться как признаки неудачи профилактики — невозможности предотвратить или остановить развитие заболевания, когда пересадка остается единственным шансом спасения жизни или по крайней мере отдаления смертельного исхода. Ведь в таких случаях (а может быть, и во всех?) хирургия — это терапия отчаяния.
Американцы подсчитали, что на более чем восемьдесят тысяч долларов — средняя стоимость одной пересадки сердца — можно подготовить врачей, которые, занимаясь профилактикой, сделали бы ненужными у многих людей подобные оперативные вмешательства.
Предупреждение болезней — главное, что должно занимать нас, врачей. И население.
Вот один пример. Социальной проблемой стала борьба с избытком веса и ожирением. Но могут ли здесь помочь одни медикаменты? Более чем сомнительно. Однако рекомендация «больше ходить и меньше есть» встретит у такого больного внутренний отпор. Выпишите лекарство «модное», к тому же дорогое или «оттуда».. — это убеждает пациента в том, что он на верном пути. А впрочем, можно ли в этом усомниться, если о средстве писали в газете и говорили по радио?!
А как написали и как говорили? Ведь забыли-то опять сказать, что нет «верных» лекарств для лечения не совсем «верного» образа жизни.
По мнению французских авторов, средства массовой информации нередко способствуют разобщению врачей и пациентов.
Можно вполне понять тревогу Л. Карельской и В. Николаева, выступивших в «Журналисте»: «Как... не переступить грань, которая отделяет популяризацию от популярничанья? Как добиться, чтобы санитарное просвещение не обращалось в парадокс — невежество от избытка сведений? Ведь вооружить человека знаниями — еще полдела. Главное, научить его пользоваться ими». Это очень важно. На полках домашней библиотеки сегодняшнего пациента, наряду с книгами по домоводству, кулинарии и разведению домашних рыб, почетное место занимают новейшие медицинские справочники. Он выписывает уже не только журнал «Здоровье», но и «Медицинскую газету». Характерно, что после публикации ряда медицинских статей в специальных журналах я получаю письма не только от врачей, но и от больных.
Пропаганда знаний должна быть строго научной и популярной, служить предупреждению заболеваний и, кроме того, лишена нездоровой сенсационности. Нельзя же всерьез рекомендовать для выздоровления от бронхиальной астмы яйца перепелки (кое-где уже решили создавать для этой цели перепелиные фермы), а для лечения язвенной болезни — молоко антилопы. Оба примера, к сожалению, взяты из центральной печати.