Завтра, как и сегодня, ...врач сохранит
свой сан жреца, а вместе с ним и свою
страшную, все возрастающую ответственность...
И жизнь врача останется такой же,
как сегодня, — трудной, тревожной,
героической и возвышенной.
А. Моруа
В заключение я позволю себе вернуться к тому, с чего начинается книга, к тому, что мне представляется основным во всех рассматриваемых в ней вопросах.
... Как-то я получил письмо от Н. — дочери моих знакомых. Окончив среднюю школу, она решила поступить на медицинский факультет. «Я понимаю, что этот шаг ответствен. Но как быть уверенной в его правильности? Не ошибусь ли я? Получится ли из меня врач?» — вот вопросы, которые поставлены в письме.
Выбор профессии, поиски своего жизненного пути очень нелегки. Очевидно, такие вопросы встают и перед теми, кто хочет стать юристом, архитектором, агрономом. Впрочем, перед кем из нас они не вставали? Важно лишь не ошибиться. Мне близко все, что связано с моей профессией. Возможно, ответ на письмо Н. поможет понять радости и трудности врачебного пути. Вот этот ответ.
«... Никому не советуй быть врачом! И если кто-либо пожелает этого, отговори его, отговаривай его настойчиво и повторно!» — эти слова принадлежат Зондерегеру — одному из лучших швейцарских врачей прошлого, горячо любившему свою профессию.
Нет ли здесь противоречия? На мой взгляд, нет, и вот почему.
Почти у каждого бывает «доктор, которому можно верить», и другие, о которых «... лучше не говорить». Когда врачей ругают, а медициной недовольны, то вспоминают тех, которые «ничего не знают, а меня чуть не довели до могилы...». Когда же некоторые родители настаивают на поступлении дочери или сына «на медицинский», то перед глазами — доктор знающий, уважаемый и хороший. К тому же, как кое-кто думает, а иногда и вслух говорит, «врач при всех обстоятельствах — врач, а с этой специальностью не пропадешь ...».
Но от каждого ли врача будет польза людям? Не будет ли сожалений о сделанном выборе?
... Медсестра Т. поставила больной банки. Забыв об этом, она их сняла через час. На спине больной остались пузыри. Другой пациентке она сделала инъекцию. Когда больная пожаловалась, что игла тупая, Т. раздраженно ответила: «Все терпят — и вы стерпите». Что было делать с медсестрой? Коллектив настоял на ее увольнении, как непригодной для этой работы.
Я ей говорил: меняйте специальность, уйдите из медицины. Она ушла... и подала заявление на медицинский. До сих пор не понимаю почему.
Другой случай. В семье врача К. сын поступает на медицинский факультет. Спустя три года после окончания он приходит к выводу, что лечить больных нелегко, что «истории болезни треплют нервы», что в порту работать проще, а зарабатывают там больше. Он с радостью ушел бы от стонов, жалоб, слез, а диплом... не пускает. Так он и дотянет до пенсии, озлобленный на свой выбор и внутренне безразличный к больному. Где ошибка? В выборе профессии. А виноват в этом и он сам, и отец.
Встает вопрос, можно ли было в 17 лет предвидеть разочарование, которое наступит в 26? Где признаки годности к врачебной деятельности?
Какой-то критерий может быть в искусстве; он возможен, видимо, и в таких отраслях науки, как математика или физика; наконец, очевидны «тесты» для будущих писателей или поэтов.
Но медицина — это и наука, и искусство. Она требует, чтобы человек имел доброе сердце, ясный ум, большую культуру, железные нервы.
Помню, в «Комсомольской правде» была статья «Кто идет в педагоги?» Автор писал, что учителем надо родиться. Не знаю, можно ли «родиться врачом», но мне кажется, что тот, кто собирается свою жизнь посвятить медицине, прежде всего должен совершенно ясно представлять себе все требования, предъявляемые к врачу, все трудности его работы.