Сомнения Чехова

С гипнозом было связано столько всякого рода мошенничеств, что отдельные люди, даже врачи, усомнились в его реальном существовании. Стали говорить, что никакого гипноза нет, а есть одно сплошное надувательство.

Так думал, по-видимому, и молодой русский врач Антон Павлович Чехов. В одном из своих ранних рассказов «Гипнотизер» он от первого лица повествует, как пришел в одну компанию, где должен был показывать свое искусство гипнотизер. Герой рассказа вызвался быть объектом гипнотического воздействия. Гипнотизер взял его за руку, уговаривал спать, а у рассказчика сон не появлялся ни в одном глазу. Публика уже начала подсмеиваться над неумелым гипнотизером. Тут рассказчик почувствовал в руке бумажку, ассигнацию, т. е. гипнотизер стал его подкупать. Тогда герой сделал вид, что он заснул.

Сколько бы сомнений, однако, ни высказывалось, как бы ни потешались над гипнозом, явление это реально. Все факты, о которых говорилось выше, представляют собой истинные явления. Первым, кто дал гипнозу научное объяснение, был опять-таки И. П. Павлов.

Охарактеризовав сущность сна, ученый перешел к изучению гипноза и заявил, что явление это представляет собой частичный, парциальный сон. Тайное стало явным. Однако в дальнейшем, с пересмотром представлений о механизмах сна, многое казавшееся явным снова облеклось покровом таинственности. Сегодня одни специалисты продолжают считать гипноз вариантом сна, другие считают его лишь родственным сну явлением, третьи категорически отрицают связь между этими состояниями. Чью же сторону примем мы с нашими читателями?

Полагаю, что сегодня лучше всего объясняет факты первая точка зрения, идущая от павловских представлений. Внеся сюда коррективы в связи с изменившимися представлениями о механизмах сна, мы скажем, что гипноз — это парциальный сон. Процесс торможения при этом охватывает область дневного мозга (десинхронизирующих систем) не полностью; остаются активными и нижележащие отделы, обычно вовлекаемые в состояние сна. Сказанным определяются все три характерные черты состояния гипноза.

Первая черта — наличие раппорта — связана с тем, что сон является парциальным и в дневном мозгу остается бодрствующий «сторожевой» пункт. Через него и осуществляется связь с гипнотизером. Павлов подчеркивал, что подобные пункты бывают не только в гипнозе, и приводил ряд примеров.

Возьмем мать у постели больного ребенка, особенно грудного. Утомленная заботами дня, она может не слышать громких звуков, но маленький шорох, исходящий от больного ребенка, поднимает ее на ноги.

Мельник, возвратившись на свою мельницу, ложится спать. Он — под хмельком, сон крепок. Разбудить его трудно. Однако, если возникает какое-то изменение в привычном шуме мельничных колес и жерновов, мельник моментально просыпается и принимается искать причину беды. Можно найти примеры сторожевых пунктов и у животных. Стадо спит в долине, а вожак стоит на скале и охраняет сон своих подопечных. Если тихо снять вожака, стадо будет спать даже при весьма громких звуках. Однако малейший знак, подаваемый вожаком, сразу будит всех животных — у них имеется своеобразный раппорт с вожаком.

Вторая особенность гипноза — состояние мышц — также связана с парциальным характером сна. Загипнотизированный ходит, выполняет различные действия потому, что у него не охвачена сном лобно-теменная зона коры мозга, управляющая мышцами. Аналогию этому можно найти также и вне гипноза. Мы уже говорили о солдате, который после нескольких бессонных ночей может спать на марше. Другой пример — лунатизм. Человек ночью поднимается с постели и, продолжая спать с закрытыми или даже с открытыми глазами, совершает путешествия по комнате. Если у него открыты глаза и кто-то стоит на его пути, лунатик обойдет стоящего, но не узнает его. Человек является для него только препятствием, которое мешает движению, т. е. затылочные, зрительные центры мозга функционируют у лунатика лишь постольку, поскольку надо обеспечить работу мышц. В медицинских книгах можно встретить рассказы о лунатике, который по водосточной трубе взбирался на крышу, ходил по коньку крыши, проявляя чудеса ловкости, потом так же спускался вниз, возвращался в постель и утром ничего не помнил о своих путешествиях. Подобные наблюдения, по-видимому, только один раз и имели место, но их добросовестно переписывают друг у друга различные авторы. Конечно, на крышу полезет только тот лунатик, который провел на ней все детство, т. е. у которого имеется соответствующий мозговой багаж. Кажущаяся ловкость такого верхолаза объясняется просто тем, что он не понимает грозящей ему опасности, а потому не дрожит от страха. Любой из нас легко пройдет у себя в комнате по одной половице, но если ее перебросить через улицу с крыши одного 9-этажного дома на крышу другого, мы будем двигаться очень неуверенно, дрожать и в конце концов можем сорваться вниз.

Будить лунатика не рекомендуется. Лучше дать ему спокойно вернуться самому в свою постель. Внезапное пробуждение может вызвать резкое перераспределение процессов возбуждения и торможения в мозгу, человек упадет и расшибется.

Связан ли лунатизм со светом луны? Большинство ученых такой связи не отмечает. Конечно, нельзя исключить того, что лунный свет может быть фактором, который, проникая через полусомкнутые веки, способен дополнительно содействовать частичному пробуждению. Более вероятно, однако, что название «лунатизм» произошло просто потому, что в лунную ночь хорошо видно того, кто совершает необычные прогулки, а в безлунную он, может быть, тоже ходит, но никто об этом не знает. Если лунатизм отмечается у детей и подростков, это может говорить просто о повышенной нервности. Если же снохождение остается и у взрослого, надо посоветоваться с врачом-невропатологом.

Итак, активное состояние мышц загипнотизированного объясняется тем, что у него лобно-теменная зона мозга свободна от торможения. Чем же определяется возникновение того отвердения мышц, которое в более глубокой стадии гипноза приводит к гипнотическому мостику?

В данном случае механизм сложнее. Торможение уже охватило и лобно-теменную зону коры, но не опустилось на центры среднего мозга. Между тем тонусом, упруго-вязкими свойствами мышц, т. е. плотностью их, ведают именно эти центры. Освободившись от влияния коры мозга, они перевозбуждаются и начинают работать на пределе. Потому мышцы выявляют такую плотность, какой мы не видим в обычных условиях. Подобное явление можно вызвать и в опытах на животных. Особенно хорошо оно воспроизводится у кошек. Под наркозом, зная топографию нервных центров животного, отделяют центры среднего мозга от больших полушарий. Кошка словно деревенеет: лапы вытянуты, хвост — трубой, и его невозможно согнуть.

При обычном процессе засыпания человека можно наблюдать, что перед погружением в более глубокий сон он вдруг вздрагивает. Не исключено, что в этот момент торможение охватило корковые лобно-теменные центры, но еще не опустилось ниже. Центры среднего мозга успевают «встрепенуться», но тут же торможение охватывает их. Остановив процесс на этой стадии, можно было бы, по-видимому, получить гипнотический мостик.

Третья характерная черта гипноза — возможность внушений — также находит объяснение. Когда гипнотизер говорит: «Вы находитесь в саду», возбуждение со сторожевого пункта перебегает на те кадры мозговой «кинопленки», которые запечатлели виденные в жизни сады. Человеку просто снится сад, и он ведет себя соответствующим образом. Внушение бывает не только в гипнозе. Сколько раз в день смеха 1 апреля нас обманывают, и мы верим тому, что слышим. Особенно ярким является внушение в области сценического искусства. Ведь, если 1 апреля нам не удается избежать обмана потому, что с нами говорят вполне на вид серьезно, то в театре мы заведомо знаем, что происходящее на сцене — неправда, что все происходит «понарошку». Даже зная это, мы все равно переживаем, и, если актер-трагик талантливо исполняет свою роль, а у нас на глаза навертываются слезы.

Надо отметить, что сам актер обычно полностью не перевоплощается в образ сценического героя. Часть своего существа актер сохраняет вне образа и контролирует себя. Один знаменитый трагик говорил, что если он начинает плакать на сцене настоящими слезами, публика начинает смеяться. То, как может контролировать себя актер, показывает пример Ф. И. Шаляпина. Однажды он исполнял свою коронную роль царя Бориса в опере Мусоргского «Борис Годунов». Наступил кульминационный момент — сцена галлюцинаций. Царю Борису мерещится убиенный царевич Дмитрий. Пятясь спиной к зрителям, выходит Борис из-за декораций: «Чур, чур, дитя! Не я — твой погубитель». В этот момент за кулисами проходит друг Шаляпина композитор С. В. Рахманинов. И вот, говоря: «Чур, чур, дитя!» и стоя спиной к зрителям, которые не видят его лица, Шаляпин успевает показать другу язык. А зрители плачут. Трудно найти более яркий пример внушения без гипноза.

Чем объясняется послегипнотическое внушение? В его основе лежит условный рефлекс. Когда гипнотизер говорит: «Произойдет то-то — сделаете то-то», он замыкает условную связь. Человек машинально выполняет заданное действие, потом только спохватывается. Машинальные действия мы производим очень часто. Например, выходим из дому, спускаемся со своего пятого этажа, идем по улице и вдруг вспоминаем: а выключен ли утюг? Вроде бы выключал его, но полной уверенности нет. У соседей недавно пожар был... Возвращаетесь обратно на пятый этаж, открываете дверь — утюг выключен. Мысленно посылаете себя куда следует, а сами идете вновь туда, куда нужно.

Остается рассмотреть природу опыта с мнимым ожогом. Тут — тоже условный рефлекс. Надо уяснить, что воспроизводится в данном случае, конечно, не термическое повреждение кожи, а реакция ткани на такое повреждение. Сколько бы мы ни прижигали кожу трупа, ни покраснения, ни волдыря мы не получим. На протяжении предшествующей жизни человека каждый ожог сопровождался у него реакциями кожи, и реакции эти прочно вступили в условнорефлекторную связь со словом «ожог», с представлением об ожоге.

В гипнозе связь эту удается реализовать легче, чем в обычных условиях. Конечно, если гипнотизеру встретится человек, у которого никогда не бывало ожогов, опыта не получится, и даже самый квалифицированный гипнотизер попадет впросак и, так сказать, сам обожжется. Однако трудно найти людей, у которых не бывало ожогов, поэтому гипнотизеры рискуют мало.