Выше было показано, как эволюция извилистым путем проб и ошибок пришла к замкнутой сосудистой системе: артерия — капилляр — вена. Такое решение задачи ускоренного прогресса, когда уже были созданы другие гомеостатирующие системы, позволило совершить мощный рывок: теперь каждая клетка получила собственный капилляр, который гарантировал ей стабильную среду независимо от поведения других клеток. Наконец-то сбылась давняя мечта старухи-эволюции: возможность строить огромные живые существа с могучей мускулатурой, а затем и с мудрым мозгом. Речь идет о высших позвоночных. Но пока существовали только простейшие хордовые вроде ланцетника, было и серьезное затруднение. Для совершенствования всех органов (и нервной системы) нужно развивать достижения в области кровообращения, а дальнейший прогресс кровеносной системы требовал нервной регуляции сосудов, то есть спинного (а затем и головного) мозга.
Происхождение мозга не вполне ясно. Можно только утверждать, что спинной мозг возник не из нервных узлов (ганглиев) предков ланцетника. Но в туловищном мозгу самого ланцетника есть множество светочувствительных нервных клеток — глазки Гессе. Они жизненно важны: ланцетник живет на песчаных отмелях, зарывшись на глубину одного-двух слоев песчинок. Здесь он в безопасности от хищников. Это, вероятно, позволило ему дожить до наших дней. Глазки Гессе позволяют животному определить, насколько глубоко оно зарылось в песок. Глазки сидят в туловищном мозгу по всей его длине. Они образуют нечто очень похожее на сетчатку нашего глаза. Ортогон (примитивная нервная система червеобразных предков ланцетника) является центром для этого глаза. Вероятно, в дальнейшем функции изменились: то, что было глазом, послужило зачатком центральной нервной системы, а то, что было всей нервной системой (ортогон), стало лишь ее периферической частью.
У простейших позвоночных — круглоротых (миксины и миноги) есть спинной мозг, утолщенный спереди. Это утолщение — головной мозг. Тонкие передние и толстые задние корешки в каждом сегменте спинного мозга (общий принцип строения центральной нервной системы позвоночных) лишены ганглиев, присущих остальным позвоночным, хотя снабжают окончаниями не только мышцы, но и внутренние органы. Блуждающий нерв (черепно-мозговой, парный, как у всех животных «в будущем») — в основном чувствительный нерв внутренностей.
Сердце миксин — без нервов. Оно не меняет частоты биений годами, но слабое электрораздражение самого безнервного сердца повышает ее, а сильное — тормозит. У миноги, более высокоорганизованной, вагус имеет сердечную ветвь, но тоже, как было сказано, без ганглиозных перерывов, и раздражение этого нерва всегда вызывает только учащение.
У низших позвоночных вагус отдает больше всего чувствительных окончаний жаберной области, которая оказывается главной рефлексогенной зоной. Впоследствии, с выходом на сушу, жаберные сосуды и их нервы преобразуются в главные рефлексогенные зоны кровеносной и дыхательной систем.
Сердце костных рыб, наших двоюродных предков, имеет только парасимпатическое нервное управление, и раздражение вагуса у них может вызвать ускорение или замедление сердцебиения в зависимости от интенсивности кровотока. Этот опыт был впервые поставлен еще в лаборатории Вебера. Характерная особенность рыб: их вагус двумя центробежными ветвями иннервирует сердце и мышцу глотки. Сильное раздражение вагуса выше разветвления тормозит (останавливает) сердце и одновременно возбуждает мышцы глотки, ибо глоточная ветвь в отличие от сердечной лишена ганглиозного перерыва, и здесь торможение невозможно, сердечная ветвь Может и тормозить.
У кистеперой рыбы — латимерии нет сердца, только сосуды, но симпатические ганглии вдоль позвоночника (еще не вполне оформленные в цепочку) налицо. С выходом на сушу цепочка становится непрерывной, и иннервация сосудов — всегда только симпатическая — приобретает сегментарный характер. Теперь можно изменить тонус сосудов не только как целое, а избирательно. Поэтому появляется возможность перераспределять кровь и противостоять силе тяжести, увлекающей кровь вниз. Теперь можно стабилизировать температуру тела, так как возросли обмен и теплопродукция, а теплоотдача регулируется тоже перераспределением кровотока между глубокими и поверхностными слоями тела. На самом деле сегментарное нервное управление сосудами у рыб еще не реализовано; им обладают рептилии и теплокровные.
Дальнейшее совершенствование вегетативной нервной регуляции — создание тонких нервных волокон, проводящих возбуждение на два-три порядка медленнее, чем это делают толстые аксоны. Теперь нервный импульс достигает сосудистой мышцы не одновременно по всем аксонам, не как пуля, а, умножаясь, рассыпается барабанной дробью, длящейся порою секунду. Это — дисперсия во времени, дополняющая описанную выше пространственную дисперсию.
Все вегетативные нервы приобретают ганглии, где преганглионарные нейроны передают возбуждение постганглионарным. Количество интероцепторов растет лавиной, внутренние среды организма у теплокровных стабилизируются все лучше, и это позволяет создать интеллект. Мозг — в стабильной среде. Теперь могут развиться и автор, и читатель. Все готово. Остается изобрести книгопечатание, а там недалеко до всех остальных чудес современного мира.