Подвижная лестница

Жан Батист Пьер Антуан Ламарк, чья «Философия зоологии» прошествовала по всей Европе сквозь грохот французской революции и наполеоновских пушек, не предполагал, что его слава не потускнеет и за три века, что она расцветет в варварской России еще пышнее, чем в прекрасной Франции. Нет, не знал он, что будет навечно причислен к лику бессмертных, хотя самая интересная часть его гениального прозрения — тем более гениального, что оно было не результатом экспериментального исследования, а плодом мыслительной работы,— останется непонятой.

Ламарка (1744—1829) принято считать деистом. Согласно его точке зрения жизнь создана однажды некими силами, которые, однако, не властны вмешаться в ее дальнейшее развитие. Ламарка упрекают в том, что он считал движущей силой эволюции «изначально присущее организму внутреннее чувство, как бы стремление усовершенствоваться», а второй движущей силой называл упражнение (или неупражнение) органов, ведущее к наследованию приобретенных признаков. Что касается последнего пункта, то эта ошибка, в которую впали даже такие великие умы, как Павлов и Тимирязев, простительна Ламарку (в 1809 году!).

Все мы знаем о Ламарке, что он создал первое материалистическое учение об эволюции. Далеко не всем известно, что автор «Философии зоологии» стал зоологом лишь в старости. При этом острота видения, ясность мысли, точность определений поразительны. Дадим ему слово.

«Что касается животных, имеющих спинной мозг, то от всех частей их тела, как лежащих в глубине, так и тех, что располагаются ближе всего к поверхности, отходят чрезвычайно тонкие нервные волокна, которые, не расщепляясь и не соединяясь между собой, сходятся в очаге ощущений... Чувство, о котором здесь идет речь, возникает в результате сочетания ряда внутренних ощущений, непрерывно испытываемых животным в течение всей его жизни, благодаря беспрестанному воздействию жизненных движений на его внутренние, обладающие чувствительностью части... Каждое нервное волокно... передает воздействия, которым подверглась данная часть... рассматриваемый флюид (флюид, содержащийся в нервах животного, не исключая и человека, совершенно аналогичен электрической материи) в этих случаях движется внутри нервов от внутренних частей тела... в направлении к очагу ощущений. Что касается животных, обладающих спинным мозгом, не приходится сомневаться в том, что они имеют один-единственный простой очаг ощущений, который, по всей вероятности, помещается на переднем конце спинного мозга, у самого основания так называемого головного мозга, следовательно, под полушариями».

Налицо довольно точное описание интероцепторов. Ламарк описывает центробежное и центростремительное звено интероцептивных рефлексов, механизмы возникновения эмоций, нейрогенных заболеваний, связь рефлекторных механизмов с мышлением и, наконец, даже довольно точно излагает количественный принцип: сильное и слабое раздражение рецепторов ведет к качественно противоположным результатам. Работа полушарий головного мозга тоже описана в книге Ламарка. Описаны механизмы возникновения боли, приятных и неприятных ощущений.

Ламарк создал стройную систему сравнительной психологии, предвосхитив новейшие достижения ученых наших дней. Центр этой системы — представление Ламарка о «внутреннем (интероцептивном — скажем мы) чувстве, эмоциях», благодаря эмоциям,— способности производить действия. Надо ли продолжать? Надо ли говорить, что в Ламарка укладывается почти вся биология последующих без малого трех столетий (и всех предыдущих), что само слово «биология» в его сегодняшнем значении первым сказал Ламарк. Этот поистине гениальный человек связал эволюцию с постоянством внутренней среды организма, постоянством, о котором, как считают, затворил Клод Бернар, родившийся через четыре года после издания Ламаркова двухтомника.

Ламарк — наш современник и союзник. Взгляните, Как взволнован произведениями Ламарка О. Э. Мандельштам в своем стихотворении «Ламарк».

В год выхода книги Ламарка родился Чарлз Дарвин, создатель теории естественного отбора. Все мы — дарвинисты, но дарвинизм вряд ли возник бы на пустом месте, без Ламарка, Кювье и других.

Хотя современные эволюционисты и считают Ламарка одним из своих учителей, никто из них (да и среди физиологов) не обратил внимания, что гений этого ученого предвосхитил и концепцию Клода Бернара о постоянстве внутренней среды организма как необходимом условии свободной жизни, и интероцепцию, разработанную полтора века спустя Черниговским, и объединил оба эти представления, применив их к своему эволюционному учению.

«Природа вся в разломах». Наука — тоже. Как и история человечества.

Научная жизнь Ламарка связана с Парижским королевским ботаническим садом, основанным еще в XV веке для разведения лекарственных растений. Здесь, вероятно, д'Артаньян назначал свидания Констанции Бонасье; здесь, возможно, водились ядовитые растения, столь любимые Екатериной Медичи. После французской революции сад был превращен в Музей естественной истории, одну из двенадцати кафедр которого занял пятидесятилетний Ламарк, тридцать лет посвятивший ботанике. Это была кафедра низших животных. В новую для Ламарка область великий ученый сумел ввести физиологический аспект в дополнение к прежнему чисто зоологическому, анатомическому.

Бурная эпоха объединила в Париже лучшие умы французской биологии — это Жоффруа Сент-Илер, Кювье, Бюффон, Кабанис, Биша, Мажанди и другие крупнейшие ученые. В эту пору еще одно из величайших открытий было сделано Лавуазье: дыхание — это медленное окисление с выделением тепла. Кабанис (1757— 1808) первый высказал мысль о функциональном разделении нервной системы на «мозговую» и «ганглиозную» — этим терминам сегодня соответствуют «соматическая» и «вегетативная». Идею поддержал Биша.

Мажанди (1783—1855) пришел к выводу, что нервная система имеет сегментарное, метамерное строение, и отметил сходство ее сегментов: в каждом из них — два передних нервных корешка (двигательных) и два задних (чувствительных). К такому же выводу независимо от Мажанди пришел крупный английский невролог Чарлз Белл. Так возник закон Белла — Мажанди.

Несомненно, центр мировой физиологии в тот период находился в Париже. Очередной «разлом» наступил позже, когда физиология расцвела в Германии, в России, где возникла мощная школа физиологов и морфологов в Петербурге и особенно в Казани; к этому времени относится подъем физиологии в Кембридже (Англия). С первыми ростками фашизма началось увядание науки, и понадобилось немало лет, чтобы поднять из руин физиологию в Германии.

Однако мы отвлекаемся. Лабораторию Мажанди в Коллеж де Франс унаследовал Клод Бернар, физиолог великий и своеобразный. Его громкое имя можно найти в произведениях Тургенева и Достоевского, Писарева и Добролюбова. Это ему принадлежит бессмертная идея о постоянстве внутренней среды организма как непременном условии свободной жизни. Эта мировоззренческая формула была постулирована в 1852 году. Бернар, впервые установивший, что просвет сосудов регулирует симпатическая нервная система, не мог не связать этот факт с постоянством внутренней среды. Кровоток в каждом сосуде — вот главный стабилизатор местного обмена и температуры. Наконец, Бернар открыл гликогенную функцию печени — функцию, регулируемую продолговатым мозгом, его вегетативными нервами. Вероятно, Бернар находился под влиянием идей своих предшественников и соотечественников. Его Лаборатория состояла из одной комнаты, примыкавшей к лекционному залу. Бернар работал с единственным помощником и других физиологов допускал к опытам только как зрителей. Вероятно, И. М. Сеченов изучал много лет дыхание и газообмен под влиянием идей Бернара. Но непосредственно в лаборатории Бернара Сеченов работал над другой! проблемой, и она для нашего повествования важнее.