Внимательное наблюдение за «незначительными» подробностями того или иного явления позволяло Удельнову делать глубокие обобщения. Порой в результате этого даже самые простые, «прикладные» вопросы становились пищей для пересмотра серьезнейших теоретических проблем. Таковы его электрокардиографические исследования, наблюдения над инфарктом миокарда.
Выяснилось, в частности, что если приложить к здоровому сердцу животного маленький кусочек мертвой ткани (например, мышцы), то нормальная электрокардиограмма приобретает характерные черты инфарктной.
Крупнейшие клиницисты страны считали для себя полезным и нужным искать совета и помощи у Михаила Георгиевича: М. С. Вовси, А. Л. Мясников, В. Н. Виноградов, В. Г. Попов и другие.
Нам посчастливилось много лет работать в физиологической лаборатории Института кардиологии. Заведование этой лабораторией Удельнов совмещал с профессурой в университете. В лаборатории было больше тридцати сотрудников, и на всех у него хватало идей и времени. У дверей его кабинета обычно стояла очередь желающих поделиться новыми данными, посоветоваться, порасспросить.
Он чурался административной деятельности, его интересовала только физиология.
Это была удивительная лаборатория, откуда редко уходили раньше полуночи. Уходящий последним отключал рубильник и запирал весь этаж института, сдавая ключ вахтеру. Однажды пострадавшим оказался Евгений Иванович Чазов, заработавшийся допоздна в соседней лаборатории и запертый на том же этаже.
Четверги посвящались обсуждению наших работ (на каждого — отдельный четверг) или анализу вопросов литературного свойства. Научному обсуждению, настоящему, страстному и пристрастному, подвергались многие фундаментальные проблемы физиологии кровообращения.
Михаил Георгиевич знал все, но больше всего его занимало сердце, проблема двуликого вагуса, которой он посвятил большую часть жизни. К тому времени было установлено: раздражение блуждающего нерва урежает сердцебиение, замедляет проведение возбуждения по миокарду, ослабляет силу сокращений. Ученик профессора Кана, Удельнов знает, что в ряде случаев бывает наоборот. Он обратил внимание и на то, что действие на сердце ацетилхолина — этого уже общепризнанного вагусного медиатора — в физиологических концентрациях никогда не сопровождается урежением сокращений и всеми прочими признаками вагусного торможения сердца, за исключением единственного: угнетения силы сокращений. Что-то здесь не так, но что?
Удельнова вдохновлял количественный принцип Н. Е. Введенского. Сразу же возникло предположение, что эффект раздражения блуждающего нерва, тормозной или возбуждающий, зависит от того, какова интенсивность раздражения нерва (безразлично, центробежного или центростремительного его конца). Однако если Николай Евгеньевич Введенский под параметрами раздражения понимал частоту стимулов, то Михаил Георгиевич подошел к вопросу шире, полагая, что имеет значение и Длительность каждого стимула, и частота, и количество нейронов, вовлеченных в возбудительный процесс... Удельнову претила идея качественной специфичности вагусных нейронов, как претила она и Циону, но если Цион полагался только на свою интуицию, Михаил Георгиевич рассчитывал на свою интуицию, подкрепленную экспериментом.
Страницы: 1 2 3 4 5 6