Теория помогает лечить, лечение помогает понять сущность болезни

Как это не раз бывало в медицинской науке, недостаточная убедительность и противоречивость теоретических суждений не мешают попыткам применения уже открытых закономерностей для спасения жизни больных.

Вот пример совсем из другой области.

Многие годы проблема пересадки органов изучалась только в эксперименте. Были установлены многочисленные факты, свидетельствующие о безграничных трудностях преодоления барьера тканевой несовместимости. В принципе удалось нащупать многие возможные пути преодоления этого барьера, но пересаженные органы погибали с той же частотой, как и прежде, нередко убивая при этом и подопытных животных. Все же накопленный экспериментальный опыт позволил 15—20 лет назад советским ученым академику Б. В. Петровскому, Ю. М. Лопухину и зарубежным исследователям — Мериллу, Амбюрже и другим начать серьезно разрабатывать эту проблему в клинике на человеке, исходя из острой необходимости спасения жизни больному с совершенно безнадежным прогнозом в случае утраты функции почек.

В результате этих работ установлено, что при использовании современных медикаментозных и технических средств барьер несовместимости преодолеть молено, и сейчас мы являемся свидетелями огромных успехов трансплантационной хирургии, хотя многие теоретические положения продолжают оставаться труднодоступной областью и требуют дополнительных исследований.

Именно так обстоит дело и с иммунологией опухолей. Уже много лет иммунологические реакции пытаются использовать в диагностических целях, главным образом для раннего распознавания рака.

Речь идет прежде всего об определении общей неспецифической реактивности организма, которая является важным фактором прогноза, но не только в онкологии, а вообще в медицине.

Предполагается не отыскание неспецифических «реакций на рак», а выяснение состояния защитных сил организма, участвующих в любом патологическом процессе независимо от его природы (воспаление, туберкулез, рак и т. д.). Ученые думают, что, обнаружив дефектность защитных систем у человека, можно будет путем тщательного обследования выявить рак в том периоде его развития, когда он еще не дал яркой клинической симптоматики. Первые успехи в этом направлении уже имеются.

Мировая онкологическая литература полна сообщениями о попытках иммунотерапии опухолей. Используются два пути. Одна группа онкологов стремится методами неспецифической стимуляции поднять защитные силы организма больного. При этом применяются такие средства, как вакцины, убитые или ослабленные микробы и т. п. Принцип этот не новый. Уже в 20-х годах нашего столетия врачи знали, что оспенные прививки помогают не только против оспы, но и против всех лихорадок вообще, так как стимулируют фагоцитоз. Таким образом, еще тогда были известны принципы стимуляции неспецифической защиты организма —  именно этого в ряде случаев удается добиться, когда проводят иммунотерапию рака.

Другая группа исследователей упорно изучает, в каких звеньях сложной системы иммунологической защиты образовался дефект (иммунологическая дефектность), и стремится заполнить эту брешь. Путь представителей обоих направлений отнюдь не усыпан розами, но в ряде случаев им удается несколько облегчить судьбу тяжелых больных.

Наряду с этил! такой крупный ученый в области онкологии, как Р. Е. Кавецкий, писал в 1973 году:
«Всякие попытки иммунизации или вакцинации опухолевых больных в разгар болезни обречены на неудачу — организм и так насыщен опухолевыми антигенами, а его реактивность угнетена. Надо сначала освободить организм от массы опухолевых клеток, восстановить собственный аппарат иммуногенеза, а затем уже пытаться его вакцинировать. Надо заботиться не только о противоопухолевой защите, но и о восстановлении реактивности организма».

Это высказывание Р. Е. Кавецкого помогает понять, почему успехи иммунотерапии пока весьма скромны. Наука и практика в этой области продвигаются вперед медленно еще и потому, что иногда иммунотерапия может ухудшить течение болезни, и это заставляет исследователей быть крайне осторожными.

Французский онколог профессор Матэ, один из инициаторов работ по иммунотерапии, писал: «Если иммунотерапия и разовьется в эффективный терапевтически! метод, то пользоваться им, видимо, будет трудно...»

Кроме того, имеет значение важный факт, связанный с одной приведенной выше закономерностью. Перечислим злокачественные заболевания человека, при которых получен какой-то эффект от иммунотерапии. Это лейкоз, лимфома Беркитта, меланома, саркома, хорион эпителиома. Все эти формы не относятся к эпителиальным опухолям, т. е. к раку. Любопытно, что в условиях иммунодепрессии у людей, как уже упоминалось, чаще всего развиваются злокачественные заболевания неэпителиальной природы, для лечения которых также иммунотерапия оказалась наиболее эффективной. Этот факт заставляет еще раз подчеркнуть трудность переноса закономерностей, установленных в эксперименте, в клинику, поскольку основная масса экспериментальных опухолей не идентична раку человека;
Выше было сказано, что сейчас иммунология претендует на положение интегрирующей науки, снимающей противоречия других теорий. Здесь мы лишь попытались  показать, что дело, вероятно, обстоит иначе и пока в онкологии нет теории все охватывающей и все объясняющей. Это отнюдь не значит, что не следует и дальше разрабатывать вопросы иммунологии опухолей. Подлежат  изучению все системы поддержания внутренней среды организма: эндокринная система, нервная система, система активной соединительной ткани.

Профессор Московского онкологического института им. П. А. Герцена И. П. Терещенко в последние годы показал тесную связь эндокринных нарушений с состоянием иммунологической защиты организма, а также с  генетически обусловленной сопротивляемостью или предрасположенностью к опухолевому росту у экспериментальных животных. В. С. Шапот исключительно  удачно «перебросил мост» между биохимическими и генетическими исследованиями, заронив серьезные сомнения в отношении мутационной теории канцерогенеза?

Таких примеров в отечественной и мировой экспериментальной онкологии много, они отражают объективное развитие этой науки и стимулируют поиски новых фактов. Вероятно, период синтеза знаний еще не наступил, и; универсальной теории, объясняющей канцерогенез, пока  нет.

Это утверждение не должно порождать пессимизм: То, что мы уже сегодня знаем о раке, позволяет эффективно с ним бороться.

Можно держаться различных точек зрения на происхождение рака, но доказано, что до 70% злокачественных опухолей человека индуцированы химическими канцерогенами. Значит, борьба против засорения окружающей среды является реальной профилактикой рака, во всяком случае, многих его форм.

Этим не ограничиваются наши возможности. Мы сейчас твердо знаем, что, если опухоль распознать в ранней стадии, до начала этапа метастазирования, можно в огромном большинстве случаев достигнуть полного излечения больного. Доказано, что при раке шейки матки первой стадии одна только лучевая терапия, равно как одна только операция, полностью излечивает 90% больных. При раке молочной железы операция при первой стадии болезни приводит к полному выздоровлению более 90% больных. Даже при раке желудка радикальным вмешательством при поражении только слизистой оболочки (истинная первая стадия) достигается излечение около 90% больных.

Поэтому проблемы раннего, своевременного распознавания опухолей и выбора оптимального метода лечения являются не менее важными, чем поиски патогенетических методов лечения. Все виды исследований развиваются параллельно. Успехи несомненны, и о них рассказано в других главах этой книги. Практика не ждет решения всех теоретических вопросов, но обогащается данными теории.

Итак, рассмотрение ряда вопросов теоретической онкологии оставляет двойственное чувство. При поверхностном знакомстве с той или иной теорией, той или другой группой фактов может показаться, что именно здесь «собака зарыта», что еще немного усилий, и проблема прояснится совсем. Наконец, появится возможность профилактики рака или, в крайнем случае, надежда лечить самое существо болезни, вмешиваться с пользой для людей в интимные биологические процессы. Но при более пристальном изучении каждой из теорий обнаруживается, что открытые с такими усилиями закономерности не имеют универсального значения в канцерогенезе, что это одна из гипотез, которая может быть если не опровергнута, то оспорена и достаточно основательно взята под сомнение. Остается группа несомненных фактов, пока описывающих отдельные фрагменты какого-то сложного процесса, но не раскрывающих природы явления во всей его сложности.

Развитие теоретической онкологии является одной из самых трудных страниц истории биологической науки, страницей, далеко еще не дописанной.

Известный американский писатель Б. Глемзер в книге «Человек против рака» десять лет назад написал:
«У мужчин и женщин, занимающихся проблемами рака, дела по горло. Это особенные люди, и постороннему наблюдателю кажется, что они не от мира сего. Сколько лет предстоит им еще так вот трудиться — 50 или 250? Никто не знает. Но они с головой ушли в свою работу — в ферменты, в нуклеиновые кислоты, в клеточные мембраны, в статистические данные о раке печени среди банту, в действие, оказываемое на женщин Аляски жеванием тюленьей кожи. Ни о чем другом они, пожалуй, и не думают, без остатка отдавая себя своему долгу... Род человеческий не так уж плох, если он произвел на свет борцов против рака. Я восхищаюсь ими и нахожу, что они творят чудеса. Я горжусь своей принадлежностью к одному с ними человеческому роду».