Нистагм положения центрального генеза многообразен, непостоянен, нерегулярен, изменчив. Он меняет направление при движении головы, мало беспокоит больного. О центральном генезе свидетельствуют данные экспериментального исследования лабиринтной функции. Важнейшими являются: дисгармоничность реакции, в особенности отсутствие послевращательного нистагма при наличии калорического, и преобладание направления нистагма в одну сторону. Этот признак проявляется в том, что при пробе как с горячей, так и с холодной водой нистагм либо вообще получается лишь в одну сторону, либо он преобладает в эту сторону. Так, при калоризации правого уха холодной водой и левого уха — горячей нистагма не появляется; вправо же нистагм вызывается калоризацией холодной водой левого уха или горячей — правого уха. Очевидно, что отсутствие или невыраженность нистагма влево не связана с выпадением функции лабиринта, а обусловлена центральными изменениями.
Точных данных о локализации этих нарушений в мозгу нет, но предполагают поражение в стволе мозга, в ретикулярной формации, на дне IV желудочка, в межуточном мозгу. Центральному вестибулярному синдрому сопутствуют боль в затылке, неопределенные головокружения; аносмия, нарушения зрения обычно преходящего характера.
Отоларингологу приходится обычно иметь дело с последствиями травмы. Для правильной их оценки важно, чтобы в акте о несчастном случае или увечье были описаны основные симптомы, появившиеся в первый период. При тяжелой травме с потерей сознания нельзя, естественно, исследовать слуховую и вестибулярную функции; однако можно отметить, имелись ли кровотечение из уха, спонтанный нистагм. При травме без потери сознания можно произвести и простейшее исследование слуха шепотной или разговорной речью, а главное, записать субъективные ощущения больного.
Мы подчеркиваем это положение, так как начальные признаки облегчают дифференциальную диагностику последствий травмы. Следует иметь в виду, что в дальнейшем могут возникнуть психические наслоения травмы, проявляющиеся в виде сложного посткоммоционного синдрома, а также трудности в оценке истинного состояния слуха в связи с нередкой сознательной аггравацией тугоухости и вестибулярных нарушений. При таком положении наличие в первичной истории болезни зафиксированных положительных объективных признаков перелома височной кости дает основу для трактовки остаточных явлений с топической и клинической точек зрения.
Наличие перелома ухудшает прогноз в отношении возможного улучшения слуха. Больше того, иногда в дальнейшем отмечается прогрессирующее ухудшение слуха. Рентгенография и томография являются наиболее надежными методами распознавания перелома пирамиды височной кости. Обнаружение на рентгенограмме трещин, их направление характеризуют наиболее полно травмы уха и позволяют судить о прогнозе. Следует, однако, иметь в виду, что рентгенологическим методом не всегда обнаруживается трещина, не говоря уже о микроскопической. Так, от 40 до 80% переломов не были, по данным разных авторов, распознаны рентгенографически.
Таким образом, клиника нарушений при тупой травме черепа имеет много сходного с клиникой постконтузионных поражений. Все это дает основание предположить общность патогенеза, а именно: решающую роль коммоции и ее проявлений в периферической и центральной части слухового и вестибулярного анализаторов.
Между частотой поражений, их выраженностью и стойкостью при обоих видах травмы имеется несомненная разница. Она объясняется тем, что эти травмы, помимо общности в механизме действия, имеют свои специфические особенности: при тупой травме черепа — переломы и трещины пирамиды височной кости и костной капсулы лабиринта, при воздушной контузии уха — действие детонационной и акустической волны.