А если недуг от родителей?

...В семье всполошены, лица у всех мрачные, озабоченные: тяжело захворал маленький Димка. Наконец, раздается долгожданный звонок — пришел врач. Что-то он скажет?

Доктор сегодня особенно сосредоточен, внимательно вслушивается в какие-то ему одному ведомые легочные шорохи, прищурив глаза, улавливает мелодию сердца. Потом долго сидит, беззвучно шевеля губами, и вновь что-то там щупает, проверяет. Родители, Димкина бабушка — само пристальное, напряженное внимание: что он скажет, добрый, знающий, умеющий успокоить Степан Прокофьевич? Тем более что ребенка он знает хорошо, уже много раз бывал в семье, со всеми знаком, даже имена и отчества запомнил.

Почему же медлит добрый Степан Прокофьевич? Или ему что-нибудь неясно, сомнительно? Увы, в медицине много еще такого, что заставляет даже самых опытных, самых знающих, зорких врачей часто сомневаться, переживать несовершенства своей науки, сетовать на отсутствие ясных симптомов, безошибочных, прямых путей к диагнозу. Но сегодня не сомнения на первом плане у засидевшегося у колыбели Степана Прокофьевича. Еще в прошлые свои визиты в эту квартиру он нечто заподозрил. Но сказать было пока нечего, хотелось по справочникам освежить кое-что в памяти и хоть немного выждать, дать «пластинке» лучше проявиться. Нет, и сегодня он не увидел бросающихся в глаза симптомов. Конечно, есть простуда, но она только фон, за ней мерещится нечто другое. Фактов почти нет, но раз возникшее предположение сейчас окрепло, утвердилось.

И вот, выбирая слова помягче, поокруглее, он говорит, будто сомневаясь и рассуждая сам с собой по поводу только что набежавших мыслей, что вот, мол, было бы не так уж, пожалуй, плохо, напротив, даже полезно, проделать два-три анализа — нет, нет, они совершенно безболезненны и для ребенка необременительны! — чтобы уж окончательно убедиться, что болезнь у Димы не унаследованная, а приобретенная...