Лягушкам весом 30—35 г препарат вводился в спинной лимфатический мешок. При введении препарата в дозе 1 мг (30—33 мг/кг) у лягушек наблюдалось небольшое общее возбуждение, повышение тонуса, у части лягушек — напряжение перепонок задних конечностей, появлялся квакательный рефлекс, повышалась реакция на болевое раздражение. После введения 3—5 мг (150 мг/кг) наблюдались те же явления, но выраженные в более сильной степени. Дозы препарата до 10 мг (300 мг/кг) через 45—50 минут у большинства лягушек вызывали напряжение перепонок задних конечностей, квакательный рефлекс, в ряде случаев передние лапки притягивались к груди ( «поза Наполеона»); при нанесении болевого раздражения развивались одиночные приступы тетанических судорог, нарушался рефлекс переворачивания и через сутки часть лягушек погибала. От дозы 20 мг (600—650 мг/кг) все указанные явления значительно усиливались и наблюдалась гибель 50% подопытных лягушек.
У белых мышей весом 16—18 г эхинопсин при подкожном введении, начиная с дозы 2,5 до 50 мг/кг, вызывал возбуждение (рис. 1).
Рис. 1. Характер движений мыши в камере-качалке под влиянием подкожного введения эхинопсина в дозе 25 мг/кг:
1 — до введения; 2 — через 2 минуты; 3 — через 5 минут; 4 — через 10 минут; 5 — через 15 минут; 6 — через 23 минуты; 7 — через 26 минут после введения.
С повышением дозы отмечалось угнетающее действие. После введения 100—200 мг/кг наблюдалось уменьшение двигательной активности продолжительностью до 1 часа. Введение 300 мг/кг через 20 минут приводило к явлениям заторможенности, наблюдались легкие судорожные подпрыгивания
и подергивания; восстановление исходного состояния отмечалось через 3—4 часа. При дозе 400—500 мг/кг через 15—20 минут после введения — резкая заторможенность, дыхание поверхностное, реакция на боль ослабленная, судорожные подпрыгивания и подергивания с последующим развитием клоникотонических судорог и гибелью части мышей. Доза 600 мг/кг оказалась смертельной для всех подопытных мышей.
У крыс после введения эхинопсина под кожу в дозе 160 мг/кг наблюдалось возбуждение дыхания, снижение двигательной активности и рефлекторной деятельности. Состояние общего угнетения держалось в течение нескольких часов. Через сутки общее состояние подопытных животных не отличалось от контрольный. После введения 240 мг/кг через 5 минут наступала одышка, снижение двигательной активности и рефлекторной деятельности. При этом 20% крыс погибало в течение первых суток.
Повторное введение препарата крысам в желудок (через зонд) в дозе 60 мг/кг ежедневно в течение 10 дней не вызывало развития токсических явлений. Отсюда следует, что препарат кумулятивными свойствами не обладает.
У кошек введение препарата в вену в дозе до 1 мг/кг не сопровождалось видимыми изменениями общего состояния. При увеличении дозы до 3 мг/кг отмечалось двигательное беспокойство продолжительностью около 1 часа. В дозе 10 мг/кг препарат вызывал общее сильное возбуждение, сменявшееся угнетением. Восстановление исходного состояния наступало на 2-е сутки. Аналогичные данные были получены и при подкожном введении препарата.
Для более глубокого изучения влияния эхинопсина на центральную нервную систему, направленного на понимание механизма его действия, мы использовали различные пути. Одним из путей изучения является установление антагонизма между эхинопсином и снотворными средствами, влияющими на основные нервные процессы, процессы возбуждения и торможения в центральной нервной системе. B качестве антагониста мы применяли мединал.
Исследование проводилось на белых мышах весом 20—21 г. Подопытным и контрольным мышам в течение 2 дней вводился подкожно мединал в дозе 0,155 мг/кг. На 3-й день животным подопытной группы за 20 минут до введения мединала был введен эхинопсин в дозе 5 мг/кг, после чего животным обеих групп был введен мединал в указанной выше дозе. Установлено, что средняя продолжительность сна у подопытных мышей составляла 3 часа 26 минут, в то время как у контрольных — 4 часа 18 минут. Таким образом, в эксперименте на мышах проявляется некоторое пробуждающее действие эхинопсина.
С целью анализа действия эхинопсина мы провели опыты на декапитированных по Шерингтону кошках. Декапитация проводилась под уретановым наркозом (1,2 г/кг). После введения азотнокислого эхинопсина в количестве 0,75—1 мл/кг 5% раствора у животных появлялись судорожные подергивания мышц, а затем приступы тетанических судорог. Сердечная деятельность значительных изменений не претерпевала.
В периоды между судорогами мышцы несколько расслаблялись, затем вновь появлялись судороги. После 2—3 приступов судорог животное погибало. Сердце останавливалось после того, как животное переставало реагировать на внешние раздражители. Следовательно, эхинопсин в первую очередь действовал на нервную систему. Смерть животного наступала от паралича центральной нервной системы. Опыты показали также, что основной точкой приложения действия эхинопсина является спинной мозг, так как судороги имеют место и после декапитации животного. В этом отношении действие эхинопсина можно считать сходным с действием стрихнина и секуринина.
По нашей рекомендации исследование эхинопсина провел Чжу Шоу-пен на кафедре фармакологии II Московского медицинского института (зав.— проф. В. В. Васильева). Было найдено, что эхинопсин в дюзе 0,5—5 мг/кг укорачивает у крыс латентный период условнорефлекторной реакции, приводит к повышению условных рефлексов и удлиняет время их угасания.
При помощи метода электроэнцефалографии, позволяющего судить о функциональном состоянии коры головного мозга и о динамике процессов торможения и возбуждения в ней, было установлено, что у кроликов эхинопсин в дозе 0,5—15 мг/кг приводит к увеличению общего количества потенциалов и числа быстрых колебаний в коре мозга, особенно в ритме 30 Hz и выше. Одновременно с этим отмечалось исчезновение медленных волн большого периода. Увеличивался также вольтаж потенциалов.
Токсические дозы эхинопсина 50 мг/кг и выше, вызывающие судороги, приводят к понижению электрической активности коры мозга, проявляющемуся в уменьшении общего количества волн, главным образом за счет быстрых потенциалов.
От дозы эхинопсина 170 мг/кг непосредственно после введения у кроликов развивались резкие судороги и исчезала биоэлектрическая активность коры мозга, животные погибали.
Если учесть, что большинство исследователей связывает повышение электрической активности мозга с усилением возбудительного процесса (М. Н. Ливанов, 1944, 1948, 1949; С. И. Субботник л П. И. Шпильберг, 1948; А. А. Лев, 1962; В. В. Васильева, 1953; М. В. Комендантова, 1955; Л. Г. Трофимов, 1956; В. С. Русинов и Г. Д. Смирнов, 1957), то надо считать доказанным что эхинопсин относится к веществам, усиливающим возбудительные процессы в коре головного мозга.
Одновременно проводилось изучение биохимических процессов в головном мозгу крыс под влиянием эхинопсина.
Выяснено, что эхинопсин в дозах 0,5—5 мг/кг увеличивает содержание неорганического фосфора и уменьшает количество аденозинтрифосфата и фосфокреатина. Уменьшение количества фосфорных фракций под влиянием эхинопсина указывает на преобладание процессов диссимиляции в тканях головного мозга, что автор связывает с усилением функции головного мозга. Количество фосфолипидов, фосфопротеинов и дезоксирибонуклеиновой кислоты под влиянием эхинопсина повышается и возрастает скорость их обновления. Содержание рибонуклеиновой кислоты от эхинопсина несколько снижается, а скорость ее обновления увеличивается. Изучение такого общего показателя обменных процессов, каким является интенсивность поглощения (кислорода, показало, что эхинопсин повышает поглощение кислорода тканями мозга. Таким образом, под влиянием эхинопсина усиление возбудительных процессов сопровождается определенными сдвигами биохимических процессов в коре головного мозга.