Доверенное врачу знание. Слово о врачебной тайне

Страницы: 1 2 3 4

В автобус впорхнула стайка девушек. Усевшись на сиденья, они повернулись друг к дружке и бойко затараторили.
—       Вы знаете, девочки,— скороговоркой, делая значительную мину, начала одна,— вчера, во время моего дежурства, у Оли родился дауник (жаргонного типа словечко, обозначающее больного тяжелым наследственным заболеванием — синдромом Дауна).
—       У какой это Оли? — поинтересовалась другая.
—       Да у той молоденькой продавщицы из нашего магазина, вы же ее тоже знаете.
—       Что ты говоришь! Вот ужас!
—       Да. Представляете, что будет твориться в их семье! А как еще муж отнесется к этому? Боюсь, все кончится разводом...
—       Возможно. Но пойди теперь угадай. Ведь каждый скрывает...

Несмотря на тряску и дорожный шум, их разговор был слышен во всех уголках салона. По лицам многих пассажиров можно было видеть, что и их заинтересовало рождение «дауника» у бедной Оли. Некоторые явно, другие таясь прислушивались к разговору студентов-медиков. А те еще долго продолжали оживленное обсуждение «последних известий» из родильного дома.

Вот так. Запросто на пересуды отдавалось несчастье, свалившееся на молодую семью. Пускалась молва по белу свету о наличии наследственной патологии в этой семье. А ведь ясно: если продавщицу знали эти студентки, то не исключено, что ее могли знать и другие люди, ехавшие в автобусе. И пошла гулять «новость» по району, а затем и по всему городу.

А ведь должны были студентки знать о врачебной тайне. О недопустимости ее разглашения. Но не знали. Или забыли. Или желание посудачить пересилило врачебный долг.

Врачебная тайна пришла к нам из глубины веков. Распознавание болезни во многом зависит от тех сведений, которые врач получает от больного,— сведений о его болезненных ощущениях, физиологических отправлениях, жизни, работе. Зачастую среди того, что доверяется врачу, бывает и такое, о чем человек не сообщил бы никому другому. Это касается самых интимных сторон человеческой жизни, различных физических недостатков, душевных переживаний, неурядиц быта, работы, наследственных нарушений, половой функции. Как учили древние индийские философы, «можно не доверять отцу, матери, другу, но не должно чувствовать страха перед врачом».

Так оно и должно быть, но врач обязан оправдать доверие больного и сохранить в тайне все, что он от него услышал. В клятве Гиппократа есть следующие слова: «Что бы при лечении, а также без лечения я ни увидел и ни услышал касательно жизни людей из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена; преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому».

В первые годы Советской власти делались попытки пересмотра положения о необходимости сохранения врачебной тайны. Вместе с ломкой всех старых социальных институтов было выдвинуто предложение об ее отмене.

Обоснованием этого служило провозглашенное в тот период утверждение, что поскольку болезнь это не позор, а несчастье, то сведения о ней также не позорны и нет необходимости держать их в тайне. Даже ведущие организаторы здравоохранения придерживались этой точки зрения. Народный комиссар здравоохранения Н. А. Семашко в диспуте, состоявшемся в Москве в январе 1928 года, говорил: «Мы держим курс на полное уничтожение врачебной тайны. Врачебной тайны не должно быть. Это вытекает из нашего основного лозунга, что болезнь не позор, а несчастье». Наркома не поддержали многие врачи, в том числе и В. В. Вересаев. Именно он впервые сформулировал правило, которое с определенными изменениями стало общепринятым в Советском Союзе: «Врач обязан хранить вверенную ему больным тайну, но если сохранение врачебной тайны грозит вредом обществу или окружающим больного, то врач не только может, но и должен нарушить тайну».