У наших журналистов нет-нет да и вспыхивает зуд к сенсациям и рекламе чудо-лекарств. Так, в свое время в некоторых наших газетах безудержно рекламировался «венополин»— раствор пчелиного яда, который описывался как якобы универсальный препарат. Конечно же, никакими универсальными свойствами препарат не обладал. Более того, выяснилось, что в период опубликования этих статей он даже еще не был принят к промышленному производству.
Больной мыслит так: «Раз у меня такая-то болезнь и раз есть в нашей стране такое чудо-лекарство, которое лечит все, то почему бы мне его не испробовать?» Ему и невдомек, что чудо-лекарств не бывает вообще, что, как правило, это шарлатанство и обман доверчивых людей, что даже самое лучшее лекарство, помогающее одному, может оказаться неэффективным для другого и даже противопоказанным ему.
Поэтому, прочитав такую статью, он и бежит к своему врачу и требует, чтобы ему тоже прописали это чудо-лекарство. Одних больных врачам удается убедить в нелепости таких требований, других — нет. Вот эти последние и составляют дружную армию недовольных. В результате возникают конфликты, поток жалоб во все инстанции, несправедливые упреки в адрес врачей.
Некоторые больные или их родственники в случае отсутствия эффекта при лечении тяжелого заболевания видят в этом не несовершенство медицины, не тяжесть болезни, а вину врача. Иные больные или их родственники становятся настолько озлобленными, что склонны винить врача в том, что болезнь не излечивается, принимает хроническое течение. Приведем один пример.
Проходя по коридору клиники, профессор видит сидящего у окна больного С. Желая подбодрить его, подходит и говорит:
— Здравствуйте. Ну, как у нас дела, как вас здесь лечат?
Больной, даже не повернув головы, зло бросает:
— Да разве здесь лечат? Здесь же калечат.
Этот больной страдает тяжелой формой лимфогранулематоза — злокачественной опухоли лимфатической системы. Прежде он уже находился в клинике на лечении, выписывался со значительным, улучшением и был очень благодарен врачам. Теперь же поступил с явлениями тяжелого обострения, и, как это нередко бывает, лечение уже не дает особого эффекта, состояние его ухудшается с каждым днем.
Но разве врачи повинны в его состоянии? Разве не их стараниями он сносно жил последние два года? И все же он не задумываясь обвиняет всех врачей, якобы повинных в его тяжелом состоянии. Можно, конечно, по-человечески понять этого больного. Он тяжело страдает, ему приходится переносить множество инъекций, применяемые лекарства ведут к большой слабости, отбивают аппетит, а эффекта пока не видно. К тому же у него большая семья и трудная жизненная ситуация. Все это тяжелым грузом ложится на его нервную систему, истощает ее. И его фраза есть результат срыва, астенизации нервной системы, крик отчаяния. И нужно, обязательно нужно врачу учесть эти обстоятельства, понять больного и не давать ответной реакции.
Все это так. Но кто же по-человечески поймет врача? Он добросовестно делал все, что мог и что положено в этих условиях, приложил все свое умение и старание если не для излечения, то для облегчения состояния этого больного. И нет его вины в том, что медицина пока бессильна перед злокачественными опухолями.
Или следующий случай. В час ночи звонят в дверь. Приехала машина из клиники: туда привезли очень тяжелого больного, вызваны заведующая отделением и доцент, но состояние крайне тяжелое, просят приехать профессора. Тяжелейший случай поражения сосудов — узелковый периартериит в терминальной стадии. Врачи борются с болезнью до четырех часов утра, но все бесполезно. Больной погибает. Узнав об этом, в палату врывается сын и с криком «Убийцы, я вам покажу!» набрасывается на врачей.