Медицина пока не всесильна, она имеет пределы своих возможностей. Даже, скорее, здесь слово «пока» неуместно, ибо медицина не будет всесильной никогда. Смерть такое же естественное явление, как рождение и жизнь. Поэтому механическое понимание роли медицины, требование избавить человечество от смерти — это забвение законов диалектики, законов биологии. Медицина всесильна в пределах своих достижений, своей эпохи, всесильна в том, что она достигла невиданных ранее успехов в лечении многих болезней, в устранении страданий больных. Она помогает человеку в увеличении продолжительности его жизни и облегчает его страдания, а если на его пути встанет болезнь, борется всеми силами со смертью.
В наше время неизмеримо выше стала культура людей, однако даже и сейчас многие люди в душе разделяют мнение, о распространении которого в свое время с горечью писал В. В. Вересаев: «Ты — врач, значит, ты должен уметь, знать и вылечить всякую болезнь; если ты этого не умеешь, ты — шарлатан». Разве не является подтверждением расхожая фраза: «Ох уж мне эти доктора! Даже простуду вылечить не могут», которая, как говорил один врач, обычно произносится с самыми различными оттенками — от беззаботно-иронического до издевательского.
При длительном течении болезни и малом эффекте лечения пациент утрачивает веру в исцеление, причем нередко это неверие переносится на данного, конкретного врача, которого он обвиняет в профессиональной некомпетентности. Больной становится раздражительным, импульсивным, нередко несправедливым. Если вопрос не разрешается каким-либо иным путем, то больной требует смены врача, часто переходит от одного врача к другому и конфликтует со многими из них.
А ведь отсутствие результатов лечения чаще всего объясняется особенностями заболевания, индивидуальными свойствами организма, а не упущениями или невежеством врачей.
Нередко конфликтные ситуации возникают и на другой основе. В настоящее время в диагностике и лечении многих заболеваний приходится применять ряд инструментальных исследований, которые являются серьезным оперативным вмешательством и во многих случаях могут временно ухудшить состояние больного (зондирование сердца, лапароскопия, биопсия почки, печени, легких, слизистой оболочки кишечника).
Все они в определенной мере тягостны и небезразличны для больных. Однако их приходится проводить, ибо без них невозможна тонкая диагностика, а следовательно, и соответствующее лечение заболеваний. Поэтому врачи идут на подобные процедуры, хотя заранее знают об их определенном отрицательном воздействии на организм.
Большинство больных и их родственников правильно понимают такие действия врачей. Однако иногда встречаются люди, которые при ухудшении состояния больного после таких процедур вступают в конфликт с врачами.
Обычно больные или их родственники исходят из ложно трактуемого принципа: «после этого»— значит «вследствие этого». В то же время в большинстве своем ухудшение состояния здоровья после этих манипуляций, как правило, временное, преходящее, а если развиваются непредвиденные осложнения, то они чаще всего зависят от особенностей организма или болезни, которые не всегда могут быть учтены врачом. Однако родственники больного не хотят это понимать и наносят врачу незаслуженную обиду.
В этих случаях имеет место ситуация, противоположная ятропатогении,— травма психики врача. Горьки, очень горьки такие минуты! В частности, и такие моменты врачебной деятельности имел в виду А. П. Чехов, говоря: «Ни одна специальность не приносит порой стольких мрачных переживаний и потрясений, как врачебная...»
Нередко конфликты возникают после хирургических вмешательств. Советское законодательство требует, чтобы перед операцией в истории болезни была сделана запись: «На операцию согласен (согласны)», которая заверяется подписью больного или родителей (опекунов), если речь идет о ребенке. На практике же многие хирурги довольствуются устным согласием и собственной записью. А если во время операции или после нее возникают какие-то осложнения, то может понадобиться подпись больного, так как больные или их родственники могут конфликтовать с врачами.
При обсуждении этого вопроса на страницах печати многие крупные хирурги выступают против взятия расписки у больного (Н. И. Краковский, С. Я. Долецкий), считая, что она наносит ему лишнюю психотравму, усиливая волнения перед операцией, порождая чувство неуверенности в ее благополучном исходе. По их мнению, лучшая расписка — это устное согласие больного на основе достижения полного взаимопонимания и взаимодоверия.