Раздел, который мы хотим вам представить, посвящен одному из самых известных медицинских учреждений нашей страны — Одесскому институту глазных болезней имени акад. В. П. Филатова. Надеюсь, что у вас нет особых поводов интересоваться глазными болезнями, но уверен, что эта книга вас заинтересует.
Автор избрал самый трудный путь: он взялся описать работу, идущую в стенах института. Не одни только результаты работы, а ее будничное течение, с ошибками и прозрениями, с поражениями и победами. Вот он описывает ход операций — одной, другой, третьей,— да так подробно, как будто задумал обучить всех нас ремеслу глазного хирурга. Вот целая серия экспериментов, описанная столь же тщательно и увлеченно. И, должно быть, именно потому, что нам с доверием открыты все подробности, все повороты происходящего, мы взволнованно следим за этой работой, не содержащей в себе ничего сенсационного, но полной драматизма, и начинаем понимать причины неудач и цену успеха.
Мы знакомимся с целой плеядой симпатичных и даровитых людей — сотрудников филатовского института, и это знакомство содержательно, потому что мы застаем их за работой. Творческое напряжение и нравственные испытания, выпадающие на их долю, побуждают нас к сотворчеству и сопереживанию. Чтобы показать жизнь врача и исследователя, ничего не приукрашивая, надо, очевидно, рассказать о его деле, по возможности ничего не упрощая. Не могу не отметить редкое умение А. Турбина переплавить научный материал в простой и изящный литературный текст. Он не прибегает к обычной уловке популяризаторов: не заставляет читателя проглотить пилюлю знания, чтобы затем получить конфетку беллетристики. О сложнейших специальных вопросах он говорит так же непринужденно и ясно, как о помыслах и движениях души своих героев.
Описания естественно переходят в анализ. Наблюдения над жизнью большого клинического института приводят к обсуждению таких проблем, как взаимоотношения между экспериментатором и врачом, между врачом и больным, как диалектика отношений между учителем и учениками в науке. Анализируются кризисные явления в разработке ряда научно-практических проблем; не обойдены молчанием и некоторые общие трудности и противоречия, с которыми столкнулась в своем развитии медицина нашего времени. Книга серьезная — следовательно, далеко не панегирическая.
Особенно ценным качеством книги мне представляется ее историзм. Рассказывая как очевидец о событиях сегодняшних, автор то и дело удаляется в прошлое, но было бы неверно назвать это «отступлениями». Через всю книгу проведена мысль, что сегодняшний день медицины неотделим от истории и непонятен без нее. Обращение к истокам оказывается необходимым, чтобы проследить, как складывались современные методы работы и современный образ мыслей. Такой подход существенно обогащает изложение: на страницах книги появляются и действуют не только «наследники», но и сам Филатов, и его современники и предшественники, представители ряда медицинских дисциплин, оказавшие творческое влияние на его школу.
Итак, перед нами увлекательная и вместе с тем весьма основательная книга о становлении, свершениях и исканиях одесской офтальмологической школы — школы Филатова.
Позволю себе добавить следующее. Мне кажется, что книги об истории крупных научных школ — научных центров, давших импульс развитию целой области знания, нужны и важны не меньше, чем книги об истории крупнейших фабрик и заводов. Они имели бы огромное познавательное и воспитательное значение, особенно для молодежи, решившей посвятить себя науке. Конечно, подобная книга легко может превратиться в каталог научных трудов или в «домашнюю хронику» того или другого института. Но, как видим на примере «Наследников Филатова», книга о научной школе, по существу своему науковедческая, может стать живым литературным явлением и найти путь к уму и сердцу читателя.
В. Терновский, действительный член Академии медицинских наук СССР, действительный член Международной академии истории медицины
Я спешил и в коридоре клиники налетел на человека — я, кажется, крепко двинул его в плечо. Мы оба остановились. — Да, брат,— сказал он, улыбаясь ртом,— Вот так-то, брат. Он хотел утешить и ободрить меня. Ну, и подтрунить над нами обоими: хороши же мы! Он думал, что, может быть, это он меня толкнул. Он думал, что я тоже слепой.
И хотел сказать, что спешить нам некуда.
Больные — совсем ли незрячие или наполовину зрячие, да и вообще больные в больнице — ходят небыстро и живут небыстро, потому что спеши или не спеши, а можешь ты только одно: ждать. И они научаются ждать. Мудрость ожидания. О ней говорил мне один здешний врач, который мальчиком попал на фронт, а потом, прежде чем стать врачом, долго-долго был больным,..
А им, которые попали в Одессу,— дождались, добрались, дорвались,— им-то и подавно куда же спешить? Они уже у цели.
Одесский научно-исследовательский институт глазных болезней и тканевой терапии, основанный сорок один год назад Владимиром Петровичем Филатовым и позднее, еще при жизни основателя, названный его именем, стоит в ряду не просто солидных и известных, но в ряду знаменитых медицинских учреждений.
Такая репутация ставит его в невыгодное положение. Это может странным показаться, но это так: в невыгодное.
От знаменитой клиники и знаменитых врачей мы ждем чудес и ничего иного, кроме чудес.
Кто это «мы»?
Да все мы, но прежде всего, конечно, больные и прежде всего тс, кому в других местах не смогли помочь. Они обращаются в знаменитую клинику и ждут и требуют исцеления.
А мы все стоим вокруг и приговариваем: «Извольте исцелить. Вы знаменитые».
Но в других местах ему ведь не потому, наверное, не помогли, что там врачи безмозглые и безрукие,— нет, а потому, что еще мысль не дошла до его беды, еще руки не доходили...
В сущности, поддерживать хорошую репутацию совсем не трудно. Для этого нужно одно: по-умному, с достоинством и с сочувствием выпроводить такого больного.
Нужно делать только то, что уже делали прежде,— то самое, что создало направление в науке и доставило ему славу. Употреблять прославленные приемы лечения, делать прославленные операции, хорошо освоенные и для части больных бесспорно полезные. И, разумеется, бдительно отбирать к себе именно эту часть больных.
Так можно потихоньку растранжиривать наследство, и надолго хватит. Все будет прекрасно — до поры до времени, пока обнаружится, что научное направление давно пресеклось и осталась ремесленная мастерская, тоже на свой лад очень полезная — до поры до времени.
И что же, неужели в окружении Филатова не было людей, которые мечтали придержать время и безбедно проживать под сенью нажитой славы? Вероятно, были.
Я не о таких наследниках.
Когда умер Филатов, они остановили часы в его кабинете, но они не хотели остановить время и попытались двигаться вперед. А на этом пути — от побед к новым — трудности возрастают. Неизбежно возрастают! И даже на том пути, который позади,— и там неизбежно обнаружишь спорное, как только попытаешься двинуться вперед... Поэтому, если подумать, иные поражения, которые они несут, не убавляют, а прибавляют им славы.
Я не собираюсь, впрочем, ни восхвалять их за поражения, понесенные по-новому, ни корить за победы, одержанные по-старому. Ни даже славить за новые победы.
Им не то нужно: им нужно наше понимание.
Какую тяжкую досаду должны вызывать у них наши наивные и непомерные требования, как и наши наивные и непомерные восторги!
Нет ничего обиднее для работающего человека, нет ничего более обескураживающего, чем узнать, что дело, над которым он бьется, представляют близким к завершенью, а трудности, которые он пытается и надеется одолеть, как бы уже и не существуют...
Я спешил в операционную. А. Турбин
Сначала автор приведет вас в операционную — покажет и объяснит вам, как работает хирург.
Затем вы попадете в лабораторию и увидите, как ставят опыты на животных.
Вы узнаете, в чем заключаются сегодня заботы и надежды людей, которые работают в Одесском институте имени Филатова.
И близко — как своих знакомых — узнаете этих людей.