Утро в операционной

Сегодня оперирует Пучковская.

Она придет, я думаю, минут через пятнадцать прямо сюда, не заходя в смотровую. Еще вчера, в конце дня, она осмотрела и отобрала на сегодня больных,
Первым идет Матвей Ш-в (если ничто не переменилось за ночь). Ему тридцать четыре года, он работал на мясокомбинате где-то на Севере и там при взрыве холодильного аппарата получил ожог обоих глаз аммиаком.

На обоих глазах остались, как это нередко бывает после ожогов, будь то термический ожог (пламенем, расплавленным металлом) или химический, стойкие помутнения роговой оболочки — бельма.

Было это четыре года назад; он лечился, но без успеха. Вот теперь приехал в Одессу.

Да, это он там сидит на белой кушетке в предоперационной. Его переодевают; готовят.

Состояние глаз его — правого и левого — оказалось неодинаковым.

Левый совсем плох. Не только не сохранилось никакого форменного зрения, т. е. способности различать предметы, их форму и отношения в пространстве (он не видит даже резких белых полос на черной дощечке, поднесенной к самому лицу), но, хуже того, глаз утратил способность отличать свет от темноты.

Свет сильной лампы, свет солнца не производит никакого действия.
...Свет должен проникнуть, преломившись, сквозь прозрачную роговицу, далее должен пройти, преломляясь, сквозь прозрачные, разной плотности, среды, наполняющие глазное яблоко, и достигнуть сетчатки.

Там начинается его действие.

В сетчатой оболочке, выстилающей глазное яблоко изнутри, сосредоточены световоспринимающие элементы глаза; воспринимаем же мы глазами именно свет и видим не просто «внешний мир», как иногда говорят, а мир освещенный.

Там, в сетчатой оболочке, семь миллионов колбочек и сто двадцать (примерно) миллионов палочек, начиненных зрительными веществами, которые выцветают, распадаются под действием света. С этого начинается зрение.

Сетчатка — не что иное, как выдвинутая вперед — в дозор! — часть центральной нервной системы.

Сквозь мутную роговицу свет тоже должен проникнуть. Если бельмо густое, плотное, оно, процеживая, ограбит свет, и мир в его конкретных формах не будет изображаться на сетчатке; но ощущение света все-таки должно остаться. Если же нет и этого...

Острота зрения левого глаза равна нулю. Очевидно, пострадала сама сетчатка; или зрительный нерв, связывающий ее со зрительными центрами.

Бесполезно было бы расчищать роговую оболочку, оконце, сквозь которое лучи света проникают туда, в глубину. Облики освещенного мира не могут быть схвачены и поняты — не оттого только, что окно мутно; и выглянуть некому.

Левый глаз безнадежен.

Правый...

Кажется, я напрасно обронил сейчас это слово — «безнадежен».

Оно не может не вызывать вопросов.

Я на них отвечу, но прежде докончим неотложное: о глазах Матвея Ш-ва.

Правый, который оказался, таким образом, как бы и единственным, тоже не внушает особых надежд, но, по крайней мере, не отнимает последней.

Все тоже забелено густым бельмом: ни темный кружок зрачка, ни цветная радужка нигде не виднеются, но сохранилось ощущение света, и больной может указать, с какой стороны направлен свет.

Если только это и сохранилось, то говорят о «светоощущении с правильной проекцией света», и такое состояние глаза уже означает, что в принципе возможно восстановить форменное зрение.

Но Матвей Ш-в может и больше: сосчитать эти белые на черном фоне полоски с расстояния в полметра (не дальше). В этих случаях острота зрения так и обозначается: «счет палочек на полметра», или «счет пальцев на полметра», т. е. раздвинутых пальцев врача на черном фоне, или же записывают (это все одно и то же), что острота зрения равна 0,01.

Одна сотая нормального зрения. Она и сама по себе дает больному некоторые, хотя и скромные преимущества — все-таки на стул не наткнется.

Чтобы дать ему нечто большее, нужно восстановить прозрачность роговой оболочки. Высветлить оконце.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40