Страницы: 1 2 3 4 5 6

Взгляд в прошлое

Как и в других древних цивилизациях, в Греции винопитие пришло в народные массы также из культовых церемоний. Длительное время преобладали традиции, предписывающие относительно умеренный прием алкоголя. Так, употребление чистого вина порицалось, обычно оно смешивалось с водой в пропорции 1 : 3, но и в таком виде ограничивалось. Но уже в XI в. до н. э. произошли перемены, отражением которых явилась, например, «анакреонтическая поэзия», воспевающая вино, любовь, поиски удовольствий и наслаждений. Даже у жителей Спарты со временем умеренность к вину сменилась пьянством. Метаморфозы пьянства произошли и с дионисиями — поначалу достаточно строгими культовыми церемониями. Все чаще они превращались в массовые алкогольные эксцессы с пьянством и возлиянием вина на могилы. И здесь принимались соответствующие ограничительные законы, пьянство порицалось общественным мнением.

Постепенно вино проникло и в практику медицины. Правда, не так уж и много лечебных средств было в арсенале врачевателей тех времен, поэтому алкоголь (главным образом как обезболивающее средство) прочно вошел в различные рецептуры. Так, в «Гиппократовом сборнике» алкоголь входил в состав ряда лекарств, в том числе и как средство опохмеления.

Вначале древние римляне следовали классическим идеалам эллинизма, обильные   выпивки у них порицались. Особенно строгие запреты касались пьянства у женщин. Однако повышался уровень жизни, бурно развивалось виноградарство, запреты снимались. Например, Плиний Старший насчитывал уже 91 сорт винограда около Рима и 160 различных сортов вина, с которыми были знакомы римляне. Погреба знати были переполнены винными запасами. Отмечают и то, что Гортензий оставил наследникам 10 тыс. бочек вина.

Пьянство принимает все более широкий размах: пьянствуют и знать и низы общества. До сих пор в лексиконе сохранилось выражение «лукулловы пиры» — синоним пьянства и обжорства. Охмелевшие участники таких пиров после приема в значительных количествах вина и пищи сознательно вызывали у себя рвоту с тем, чтобы вновь насладиться сменой блюд и новыми винами.

Важно, что те же дионисии, вакханалии, имевшие и в Риме первоначально характер строгих религиозных мистерий, превращались в образцы безудержного пьянства и разгула. Пиршества, происходившие в роще Симелы у Тибра и сопровождавшиеся приемом огромных количеств вина, часто приводили к неистовству, разврату и преступлениям.

Трудно однозначно ответить на вопрос, что именно привело к угрожающим размерам пьянства в Риме. Но пал Рим, как и Греция, именно в тот период, когда употребление алкоголя приобрело там особенно интенсивный характер. Непросто, однако, решить, что здесь причина, а что следствие.

Как же развивались алкогольные обычаи у победителей Рима германцев? По свидетельству римских историков, среди германских воинственных племен было широко распространено злоупотребление пивом, пьянство. После завоевания Рима к традиционному для них пиву прибавилось еще и вино. И уже в середине VIII в. начинаются попытки законодательным путем ограничить пьянство в Германии.

В средневековье виноградарство в Германии получило еще более широкое распространение. Вино стало относительно дешевым (бочки стоили дороже вина): можно было несколько раз зайти в питейное заведение и расплатиться самой мелкой монетой.

XVI столетие в Германии можно было охарактеризовать как «столетие пьянства» (Бородин, 1910). Мартин Лютер писал: «... к прискорбию, вся Германия зачумлена пьянством; мы проповедуем и кричим против него, но это не помогает... наш немецкий дьявол — добрая бочка вина, а имя ему — пьянство». Действительно, законы, направленные на ограничение пьянства, не выполнялись. И правители сами беззастенчиво их нарушали. Монастыри имели обширные виноградники и погребки, а духовенство отнюдь не придерживалось трезвости. А молодежь, студенчество тоже не отставали, и немудрено — университеты держали собственные винные погреба. Был издан также сборник законов Бахуса («Jus Potandi»), где были собраны все правила и обычаи, связанные с употреблением вина. Ситуация с алкоголем переменилась к лучшему лишь после опустошительной Тридцатилетней войны (XVII в.).