Частным проявлением этого и является неверная оценка врачом своей болезни.
Крупнейший хирург прошлого столетия Эрнст Бергман поставил сам себе диагноз рака желудочно-кишечного тракта и категорически отказался от операции. А на вскрытии было обнаружено сужение кишечника воспалительного происхождения. Операция спасла бы ему жизнь.
Даже такой блестящий диагност, как С. П. Боткин, как известно, о собственной болезни сделал неверное заключение. Тяжелые приступы стенокардии он трактовал как результат влияния воспаленного желчного пузыря, не допуская у себя сколько-нибудь глубоких изменений в сердце. Хотя у С. П. Боткина при вскрытии и были обнаружены камни в желчном пузыре, однако смерть последовала от коронаросклероза, причем в мышце сердца были обнаружены не оставляющие сомнений признаки перенесенного дважды инфаркта миокарда.
Н. А. Белоголовый отмечает, что это «не может говорить против его достоинства как превосходного и безукоризненного диагноста, а истекает из тех свойств человеческой натуры, по которым никто не может быть судьей в своем собственном деле (курсив наш. — Н.Э.) и в силу которых ни один врач при серьезном заболевании никогда не может лечить самого себя».
Верно, что врачи обычно игнорируют у себя начальные проявления заболевания, но не менее верно и то, что нередко заболевший доктор получает от своего товарища поверхностную консультацию или совет «на ходу», что в немалой степени также ведет к запоздалому распознаванию болезней у врачей. Разве редкостью являются случаи, когда, вопреки элементарным принципам врачевания, вопреки логике, медицинского работника сначала лечат, а потом ... обследуют?!
Ф. Ф. Гудошников, изучив состояние здоровья работников здравоохранения г. Свердловска, показал, что 45,6 процентов из них нуждались в диспансерном наблюдении. В общей структуре заболеваемости на первом месте оказались болезни нервной системы, на втором — органов кровообращения и т. д.
К нам, медикам, больше чем к кому бы то ни было, можно отнести слова В. И. Ленина: «... мы очень любим лечить больных, очень сочувствуем и сожалеем об умерших и очень мало что делаем, чтобы предупредить эту заболеваемость и ранние, преждевременные смерти»*.
Обращает внимание еще одно явление. Среди врачей пенсионного возраста, заведомо знающих о наличии у них того или иного заболевания, отмечается тенденция скрывать его от своих коллег, несмотря на плохое подчас самочувствие. Особенно это заметно среди профессорско-преподавательского состава и научных работников. Здесь сказывается по-человечески понятная боязнь ухода от активной деятельности, страх оказаться не у дел. Нередко это заканчивается трагическими исходами на лекциях, в операционных залах, на конференциях.
Серьезным является вопрос о том, как вести себя лечащему врачу с заболевшим коллегой. Нельзя допускать, чтобы больной «руководил» диагностикой и лечением.
Еще профессор Р. А. Лурия отмечал, что часто именно врачи, когда они заболевают, мешают поставить у них правильный диагноз, «помогая» разобраться в болезни. Неверны поэтому рекомендации лечащего врача типа «может быть, сделаем то-то» или «может быть, вы примете это...». Подход к заболевшему доктору должен быть таким же, как и к другим пациентам. Как и любому больному, ему надо указать, когда и как принимать лекарство, какой (конкретно) придерживаться диеты, каким должен быть режим.
* Бонч-Бруевич В. В. И. Ленин и медицина. — Медицинский работник, 1931, № 3. Цит. по Е. Д. Ашуркову и А. Б. Шевелеву. — Вестник АМН СССР. 1960, № 4, с. 11—17.