29 больных высказали сожаление. В некоторых из этих ответов чувствуется глубокая растерянность: «Я в тупике», «Не знаю, что теперь делать», «Мне страшно. Помогите!».
Все эти больные были нами осмотрены, и почти у половины из них оказались еще. не упущены сроки для операции. Они успешно перенесли хирургическое вмешательство и теперь обрели надежду на стойкое излечение.
Что же касается больного Д., дочка которого прислала нам письмо, то мы, вновь вернувшись к его истории болезни, убедились, что абсолютных противопоказаний к операции у него не было. Да, риск вмешательства, учитывая пожилой возраст, был достаточно велик. Поэтому врачи не могли дать родственникам гарантий. И нам понятны опасения любящей и заботливой дочери больного. К сожалению, сегодня мы можем только посочувствовать ей и высказать свои соболезнования. А ведь если бы больной согласился на операцию, можно было бы допустить и другой исход.
Слово является сильнейшим раздражителем, и об этом должны помнить не только врачи, но и родственники больных.
Один из авторов этой книги, беседуя с молодой женщиной, страдающей запущенным раком молочной железы, сказал, что ей надо удалить яичники. Больная безропотно согласилась. На следующий день этот же разговор повторился в присутствии ее мужа.
— Вы хотите ее кастрировать? — жестко спросил он.
— Мы так не говорим, — попытался смягчить врач.— Речь идет об удалении яичников.
— Значит, кастрация.
Женщина разрыдалась и наотрез отказалась от операции. Стоило больших трудов убедить ее в необходимости этого вмешательства.
Дж. Холланд — известный американский психиатр, специально изучающая психологические аспекты заболевания раком, писала в 1975 году: «Новый уровень непрофессиональных суждений о медицинских вопросах требует более полного объяснения всего, что связано с заболеванием, не только семье больного, но во все большей степени самому больному».
В США с 1950 года отказались от практики утаивания от больного раком его диагноза. Однако подоплека этого далека от интересов здоровья больного, в чем откровенно признается американский профессор Дан Б. Доббс: «...Пациент имеет право решать не потому, что его решение окажется более разумным, а потому, что это его решение. Суд защищает не здоровье больного, а его право самому решать собственную судьбу...»
Для наглядности приведем отрывок из репортажа Роя Роуна, опубликованный в журнале «Америка» № 230 (декабрь 1975 г.). Автор — корреспондент журнала «Тайм», рассказывает, как он впервые услышал от Хирурга о диагнозе своей страшной болезни.
«У вас злокачественная меланома, — сказал он отчетливо и спокойно. Его выпуклые черные глаза пристально смотрели на меня. Мне он сразу понравился.
— К сожалению, опухоли такого рода имеют тенденцию распространяться, — сказал он. Видимо, человеку свойственно слышать то, что он хочет — я отчетливо услышал «не имеют тенденции распространяться». Я переспросил, а доктор спокойно поправил меня и продолжал, как ни в чем не бывало, свои объяснения.
— Место, которое у вас поражено, — довольно опасное, — продолжал он. — Анализ показал, что клетки меланомы находятся в том состоянии, когда они активно распространяются.
Он говорил ровно, без малейшего эмоционального оттенка. Передо мной был человек, профессия которого требовала проворства, уверенности и точности движений. Те же качества проявлялись и в его манере говорить. Он спокойно перешел к тому, что сулит мне будущее.
— Не исключено, что вы уже излечились, — сказал он. — Может быть, ваша операция — это все, что требовалось. Но никак нельзя точно узнать, так это или не так.
Тут хирург взял серебряную авторучку и набросал схему операции, которую он собирается мне сделать...
— Если меланома не начала метастазировать, — сказал он, — то девяносто шансов из ста, что вы полностью поправитесь...
— Ну, а если меланома. распространилась, — продолжал он, переходя к оставшейся возможности, — тогда дело табак.
Затем он сообщил мне один статистический факт:
— Если меланома достигла подмышечного узла, пятьдесят шансов из ста, что она пошла дальше».
Мы глубоко сомневаемся, что знание всех возможных вариантов течения меланомы пошло на пользу больному и облегчило его судьбу. Хотя Рой Роун не затыкал уши и держался мужественно, по данным английских психологов, большинство пациентов предпочитают не слышать от врача подтверждение диагноза тяжелого заболевания с отрицательным прогнозом и в любом случае желают сохранить надежду на выздоровление. Тем более что информация, которую хирург обрушил на больного журналиста, никак не влияла на его решение об операции и дальнейшем лечении.
Кстати, как следует из этого же репортажа далее, врач поставил перед больным вопрос: удалять ли ему подмышечные лимфоузлы или не трогать их? «Почему-то он хотел, чтобы я сам решил этот вопрос», — недоумевает мистер Роун, а вместе с ним и мы. Можно подумать, что речь идет не о методе лечения, а о выборе прически или фасона платья.
«...Хирург должен брать на себя не только риск самой операции, но также всецело решать за больного и морально-психологическую часть проблемы», — рассуждал по схожему поводу выдающийся наш хирург профессор С. С. Юдин.
Таким образом, существуют две крайние точки зрения о том, что должен знать онкологический больной о своей болезни: старая — Гиппократовская и новая — американская, один из образчиков которой мы только что продемонстрировали. Мы не можем принять полностью ни ту, ни другую. Истина, как всегда, лежит посередине. В одних случаях не только можно, но и нужно сообщить диагноз, особенно если излечимый больной отказывается от полноценной медицинской помощи. Но честность вовсе не равнозначна жесткости: больной при этом получает от врача эмоциональную поддержку в виде надежды на выздоровление.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9