Стало модным в наше время сравнивать успехи техники и медицины, причем отнюдь не в пользу последней. А ведь речь идет не о совсем сравнимых предметах.
Медицина является сплавом искусства и науки. Известный терапевт В. Ослёр считал, что медицина — это искусство, основанное на науке и требующее для своего совершенствования любви.
На сердце можно смотреть по-разному. Один человек твердит, что оно влечет нас к прекрасному, трепещет и замирает от волнующих чувств, другой снисходительно объясняет, что сердце — это мышца, накачивающая кровь в сосуды, благодаря чему обеспечивается питание тканей... Прав А. Ф. Билибин, когда пишет, что в этих двух подходах к вопросу наглядно видно «пересечение» взглядов на медицину как науку и искусство.
В той мере, в какой врачевание является искусством, оно в основном определяется личностью врача, его обаянием, его способностью влиять на больного.
Что касается той части медицины, которая является наукой, то, на мой взгляд, трудно сопоставлять ее достижения, скажем, с полетом человека в космос. С таким же основанием можно сравнивать успехи техники и архитектуры или сельского хозяйства.
«Нам не медиков не хватает, а самой медицины», — заметил Монтескье. С известными поправками об этом можно говорить и в XX столетии. Мы недовольны медициной не потому, что она плоха, а потому, что она не всесильна. Как говорят, тут действует принцип: кто везет, того и погоняют.
Да, ни нас, врачей, ни больных сегодняшние возможности медицинской науки не могут полностью удовлетворить. Но уже при современном ее уровне можно было бы спасти А. С. Пушкина, наверняка продлить жизнь Исааку Левитану, а Фредерик Шопен не скончался бы в тридцатидевятилетнем возрасте от туберкулеза.
До 1922 г., пока не появился инсулин, диагноз сахарного диабета был равнозначен смертному приговору. 40 лет назад воспаление легких уносило столько же жизней в год, сколько в настоящее время уносит рак.
Разве для тех десятков миллионов людей, кто живет благодаря инсулину или антибиотикам, появление этих средств не равноценно не только полету в космос, но и покорению всей солнечной системы?!
И. А. Кассирский рассказывал о том, как ему пришлось выступить в одной аудитории с докладом о достижениях медицинской науки, в частности о победе над злокачественны малокровием. До этого с большим сообщением о первом полете в космос выступал Ю А. Гагарин.
— Как трудно было мне докладывать после вас, — сказал Ю. А. Гагарину И. А. Кассирский. — Медицина никак не может сравниться с вашими достижениями.
— Я не согласен, — ответил Юрий Алексеевич. — Мы победили космос, а медики, как я понял из вашего доклада, победили смерть. Выше этого ничего не бывает! ..
.. К размышлениям о том, что определяет авторитет врача, я не раз возвращался и после дискуссии в Праге.
Да, в том-то и дело, что даже если бы люди в массе своей жили 100—120 лет, едва ли для всех уход из жизни был бы желанным. Внутренний и естественный протест человека против неизбежности старения и смерти всегда будет способствовать неудовлетворенности медициной. Но не недовольству всеми врачами. Ибо можно определить границы возможностей медицины и возможностей врача.
История полна высказываний разных времен о тех требованиях, которым должен соответствовать врач. Об этом размышляли писатели и ученые, больные и, естественно, врачи. Есть мысли бесспорные и дискуссионные, серьезные и такие, в которых имеется лишь доля правды. Любопытно только, что почти все подчеркивают необходимость того, чтобы врач, помимо знаний, обладал, о чем уже выше говорилось, определенными человеческими качествами. Подчас последним отводилось даже первое место.