И как в недавнее время появились один за другим остроумнейшие приемы...
(Вакуум: пустота присасывает хрусталик и не отпустит, пока не вытянет из глаза.
Холод: хрусталик примерзает к ледяному медному наконечнику — и так и висит на нем, прилипнув, целехонький, когда хирург возвращает инструмент помощнику.
Ферменты: в несколько минут они растворяют, «переваривают» связки, удерживающие хрусталик, не вредя ничему вокруг, если не дать им на это лишних минут.)
...и в итоге второй вариант начал как будто одерживать верх.
После этого оставалось бы только объяснить, о чем же еще хлопочут хирурги, почему и эти новые методы, при всем их удобстве и разнообразии, все-таки не на все случаи жизни хороши и годны..,
Кстати, вы обратили внимание, что Пучковская сегодня опоздала? Прискорбный факт! Человек, которому надлежит быть образцом для подражания, опаздывает на операции. Больные, положим, этого не заметили, а я заметил и думал, что ее не пускали административные дела: дама из месткома и прочее.
Оказалось не то: сегодня она сумела отодвинуть эти дела и первый час своего рабочего дня провела в виварии, над кроликами. Она увлеченно экспериментирует сейчас с новейшим, новее всех новых, методом устранения катаракты.
Самое удивительное, что так оно было не вообще и не на днях, а именно сегодня. Только что в перерыве узнал. И — кстати, не правда ли?
Репортаж имеет свои преимущества.
Одним словом, возьмись я описывать эту операцию, мне пришлось бы начать еще одну повесть — о судьбе другой старой мысли.
И потом я должен был бы рассказать, как делает эти операции Пучковская и как делает она их сегодня. Об оттенках исполнения, которых непременно и 1 непреклонно потребует этот робкий глаз.
...Как хотел бы я проникнуть вот в эти — сиюсекундные — приключения и подвиги мысли! Разгадать и описать ту внутреннюю работу, которая идет сейчас и которая лишь отчасти сейчас же перейдет в поступки, но обогатит и оплодотворит память...
Недавно Пучковская начала публиковать статьи, которые в будущем составят, очевидно, книгу. Объединяет эти статьи не какая-то общая тема — темы как раз пестрые, а общность происхождения и характера : в них изложены мысли, возникшие и утвердившиеся на врачебных осмотрах, главным же образом — здесь, в операционной.
Это некоторые выводы из многолетних наблюдений; это, если хотите, результат многолетней сверхобычной сосредоточенности хирурга.
Заглянем в будущую книгу и попробуем понять, как она возникает.
Из года в год хирург исполняет, среди прочих, известную операцию, описанную в научных трудах, в учебниках, и в общем-то исполняет, разумеется, теми способами, которые там описаны.
Способы эти, к сожалению, весьма сложные, объясняется же их сложность тем, что у таких больных (здесь нет необходимости уточнять, у каких именно) имеются такие-то сопутствующие и осложняющие дело помехи.
Однажды во время очередной операции хирург замечает, что эти коварные помехи не имеют, кажется, того характера, о котором всюду пишется. Ну, тут еще нет ничего удивительного и ничего особенного: очевидно, у этого больного болезнь протекала совсем по-иному, оттого и последствия иные.
Из этого только следует, что в данном-то случае можно бы, пожалуй, внести в исполнение операции некоторые существенные оттенки, которые будут означать ее упрощение.
В следующий раз хирург, конечно, посмотрит, как обстоит дело: нельзя ли и опять обойтись попроще?
Можно.
И в третий раз...
Да бывают ли они вообще, эти помехи?
Нет, отвечает он себе уже с уверенностью в сто третий раз, их не бывает. Т. е, они совсем не то, что о них думают и пишут. Одно приняли за другое (ну, допустим, это вовсе не сращения хрусталика с радужной оболочкой, с которыми долгая возня, а просто экссудат — выпот); из книги в книгу переходит, сделавшись общепринятым, неверное мнение.