Утро в операционной

Зная это,— а кое-что она знает,— медицина хочет не препятствовать действиям организма, а использовать их.

Когда вырезают поврежденный участок кровеносного сосуда и вместо него вшивают мягкую тканую трубочку из синтетического волокна, частично — из растворимого, расчет как раз на то, что трубочка обрастет И прорастет живою тканью, и та частично даже заместит растворяющуюся синтетическую. Природе дается только каркас, форма ее нового творения. И замыслы эти, бывает, удаются; тогда через какое-то время стенка трубочки мало чем отличается от стенки сосуда.

При аллопластике роговицы тоже предполагается мирное и не без хитростей сотрудничество с природой. В опорной пластинке прорезаны три продолговатые закругленные отверстия (в имплантатах другого типа — несколько круглых): расчет на то, что они будут заполнены, а перекладины между ними оплетены тканью, и протез как бы прирастет, надежно закрепившись на месте.

Но главное в имплантате — оптический цилиндр — требует для себя особого положения. Его нельзя изготовить сетчатым, в нем нельзя просверлить отверстия, он должен остаться как есть, неизменившимся, неизменно прозрачным, и всякие покушения на него, всякая самодеятельность природы противоречит цели операции.

Но что, собственно, делать роговичной ткани там, где она соприкасается с оптическим цилиндром? Воздерживаться от деятельности? От жизни? К тому же верхний слой роговицы испытывает, очевидно, особенные трудности с питанием. Роговичный трансплантат, наложенный поверх, нередко рассасывается... Короче, именно здесь, вокруг оптического цилиндра, может начаться раздражение, воспаление, изъязвление роговичной ткани, образуется воронка, и имплантат начинает опасно выдвигаться наружу...

Это первая и главнейшая из возможных неудач: отторжение имплантата.

Однажды больной вернулся в институт после операции аллопластики и заявил: «Уберите мне эту аллочку». Имплантат еще держался, но мешал. Пришлось убрать.

Но как же убрать и что будет, если выпадет: ведь в глазу сквозное отверстие! А это как раз неизвестно. Сквозного отверстия, может быть, уже и нет. Оно, может быть, уже заделано тканью, разросшейся позади оптического цилиндра.

Что значит это разрастание ткани? Чего добивается организм? Похоже на то, что он все-таки пытается инкапсулировать имплантат, окутать тканью. Все-таки — хотя имплантат помещен на его внешней границе и оба конца оптического цилиндра нарочно выведены из ткани: один в воздух, другой во влагу передней камеры.

Похоже на то. Но Пучковская пришла к выводу, что совсем не то — не так, как принято думать.

В давние времена, когда они по неведению упрямо делали частичную сквозную пересадку на ожоговых бельмах, а трансплантат упрямо мутнел, но мог и отторгнуться, она видела разросшуюся позади него пленку. Пленка была не только за трепанационным отверстием, она располагалась по всей задней поверхности роговой оболочки, повторяя ее форму. Может быть   глаз спасал себя, отгораживаясь от обожженной, больной роговицы?

И вот теперь, через много лет, она увидела такую же картину: не обрастание тканью торчащего внутрь конца оптического цилиндра — нет! Под роговицей подстроен еще один, такой же формы, как она, плоский купол, от угла до угла. Запасной. Глаз отгораживается от протеза и от роговицы, в которой протез, он замыкается, оберегая себя. И действительно, в случае отторжения имплантата, себя сберегает!
Поскольку Пучковская очень уважает человеческий глаз (чрезвычайно уважает и, не склонная к преувеличениям, тем более к восторгам, о глазе говорит всегда с восхищением и как бы с завистью: ну, мол, и бестия!), то она и об этом его подвиге отзывается с уважением. Хотя в этих-то случаях, возводя защитный купол — увы, не прозрачный,— он губит ее работу.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40