Вывод практический: те существенные оттенки исполнения уместны не в отдельных, более или менее редких случаях,— операцию вообще можно и должно делать по-другому, куда проще, чем принято делать. Это важный вывод: возвыситься от сложного к простому — великое благо. Проще — значит безопаснее.
Но за этим практическим выводом стоит другой: болезнь протекает, оказывается, иначе и приводит к иным результатам, чем принято думать.
Будущую книгу Пучковской, если подыскивать объединяющее заглавие, следовало бы назвать: «Не верьте ходячим истинам». Нечего и говорить, что автор назовет ее по-другому, но смысл-то, по-моему, именно этот. В жизни вообще не совсем так, как в учебнике, но вот, оказывается, в учебнике в этой строке совсем не так, как в жизни,— врач вносит поправку.
Так исчезает условный рубеж между творческим исполнением и оригинальным творчеством,
Так в пестром потоке впечатлений, который движется на хирурга, впечатлений от нетипичных больных— упорно, злостно нетипичных! — его сосредоточенное внимание улавливает и выделяет новое типичное.
Из применения некоторых общих научных выводов к частному случаю (один больной перед врачом!) и их неприменимости к длинному ряду частных случаев вырастают новые общие выводы. Новый взгляд на жизнь глаза в болезни и в здоровье.
Здесь, в напряженной практической работе помощи больному человеку, добываются крупицы нового знания.
Здесь, говорил основатель института, начинается наука.
Операция идет к концу. Пучковская завязывает швы. .
Я снова наклонился к глазу.
И вижу созвездие. Изящно-симметричное округлое созвездие из девяти точечек-звезд.
Это в черноте зрачка отразился висящий над столом огромный круглый операционный светильник «Свет-9» — с девятью рефлекторами.
Пучковская завязывает швы.
Они были проведены через края разреза еще в начале, как только был сделан разрез, чтобы в случае чего быстро затянуть его. Проведены полукруглой иголочкой, и доведена каждая нить до мохнатого, пышного
узелка.
Теперь она за узелок вытягивает нитку обратно до середины, завязывает и отрезает концы вместе с мохнатым узелком.
Уж не думаете ли вы, что это что-то второстепенное?
Да это, если хотите знать, важнейшая часть операции!
Был сделан разрез не где-нибудь — на глазу. (Тот способ избавиться от катаракты, над которым она работала утром, тем особенно хорош, что там разрез нужен махонький.) И если швы, которые она сейчас кладет, не будут совершенно надежны, если бы хоть один шовчик потом сплоховал, если бы...
Операция заканчивается, но внимание должно быть удержано до конца.
Полное внимание.
И вдруг ударил гром.
Обыкновенный в небе гром, но кто ждал! Месяц сухая жара, с утра сухая жара, и час назад, когда мы смотрели в окно... Вдруг грохнул над головой!
Пучковская завязывает швы.
И она вдруг говорит, спокойно раскладывая слова в спокойный ритм работы:
— Это хорошо... когда гром гремит... Это всегда к везенью... когда гром... гремит...
Она говорит это так, как будто это первое, что невольно приходит в голову, когда гром гремит,
Как будто неловко и говорить такие общеизвестные вещи.
Как будто вопрос о влиянии грома на исход глазных операций давным-давно изучен экспериментально и проверен практически, и то, что он к везенью,— уж такая избитая истина...
И отрезала кончики. И взялась за другой шов.
А гром как раз догромыхал и притих.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40